- Не трогай девчонку! - крикнул Акиньшин и с силой опустил бердыш.
Из рассечённой шеи хлынула кровь.
Подскочил Клин:
- Эй, ты чего, девуня? Из-за басурманской девки товарища зарубил?!.
Схватка была недолгой.
Акиньшин положил казаков рядышком, закрыл им глаза.
Распутал пленников. Два старика и малец лет двенадцати, ребёнок.
- Ну, ну, не плачьте. Никто вас больше не обидит.
Девушка упала на колени и, продолжая всхлипывать, вздрагивала худенькими плечами.
Её звали Мараш. Она была дочерью старого шамана и по поручению отца везла золото Богу Неба. Отец всех мужчин с ней отправил, остался в улусе с женщинами да детьми. Мужчины - кузнецы да золотых дел мастера, не воины. Охраняя обоз, все погибли.
- Сначала татары напали, теперь - вы, - Мараш смотрела прямо в глаза Акиньшина.
- Где он, этот ваш Бог? - недоверчиво спросил Степан.
- На небе, - невозмутимо отвечала Мараш и вздохнула.
"Ну да, на небе, где же ещё? Наш Христос тоже на небе", - подумал Акиньшин и перекрестился.
- Куда же направляемся мы? На небо? - спросил он и снова перекрестился.
- В Небесный Храм, - шаманка восприняла это "мы" как само собой разумеющееся.
- И зачем ему столько золота?
- Не нашего ума дело. Каждые пятьсот лет Бог Неба спускается в средний мир. Все правители земли Сибирской посылают ему дары. Чтобы успеть к сроку, надо торопиться. Не то придёт Большая Беда.
Больше Мараш ничего не сказала, а велела запастись дудками бесколенного зонтичного растения, похожего на дягиль. И вскоре они двинулись в путь.
Старики и девушка управляли лошадьми, сидя на телегах с дорогой поклажей. Степан и мальчишка, верхами, то обгоняли обоз и вели дозор, а то отставали, чтоб заметить возможную погоню. Ехали, не останавливаясь, по едва различимой каменистой дороге среди могучих пихт, с которых свисали длинные бороды седого мха. Чтобы утолить жажду, пили - тянули воду из каждого ручья - прямо на ходу, не слезая с коней, при помощи трёхаршинных дудок. Дорога пошла вверх, и теперь её окружали скалистые горы.
Мараш подала знак остановиться.
- Приехали.
Степан оглянулся, но не увидел ничего похожего на храм.
Девушка подошла к горе, которая ничем на вид не отличалась от других, и трижды ударила в бубен. И тут же скалы начали раздвигаться, словно большие ворота. Вошли в них, ведя лошадей под уздцы. Кругом тишина, не видно ни единой живой души. У дороги возвышалась огромная баба, гладкие бока лоснились жирным блеском, руки сложены на большом животе. "Старуха! - осенило Степана, - идол из чистого золота! В животе - сын, в сыне - внук..." А вокруг звуки - будто трубы завыли тихонько. Мальчишка остановился и, открыв рот, глазел на золотую старуху. Мараш дёрнула его за руку:
