— Эй, поедатель! Э—й, вы там! Не игнорируйте меня! Крюк, скажи ему, скажи, ну! Не хорошо игнорировать девушку! Крюк, ну скажи, а? Крюк, Крюк!
— О—о—о, — Крюк, как его называет эта фонтанирующая общительностью мелюзга, вновь закатил глаза.
Понимаю его.
— Парень, — синекожий наконец-то отмер, по-видимому решил игнорировать не затыкающуюся ни на минуту девушку. — Бородавочник дело говорил. Войди в клетку, запрись. Так у тебя больше шансов.
Я крутанул головой по сторонам. Одна из комнатушек открыта, решетчатая дверь нараспашку.
— Объясни ты нормально, что тут происходит! Пожалуйста, — обратился я к синекожему.
— А можно я, а можно я? Крюк, я расскажу, я расскажу! Всех нас жд...
— Скоро придут светлые, — белоглазый, набрав полную грудь воздуха, грустно заговорил, — и вместе с ними придет арбитр. А потом разыграют лотерею. Кому повезет, тех вышвырнут за город. В туман и без амулетов. Остальных отдадут блондину.
— Я... все ещё не понимаю, — признался синекожему.
Арбитр, лотерея, светлые. О чем он?
— Здесь пятнадцать клеток. В яму кинут семь ключей. Может быть, тебе повезет, и арбитр не откроет твою камеру.
Так, ну уже что-то. Вот только что за арбитр такой?
— Арбитр — это кто?
— Я скажу, я скажу! Крюк, я ск...
— Арбитр — это класс такой. Превращает живых существ в безумных тварей. Кикиморы, людоящеры — это все его рук дело. Арбитрам нужна практика и уровень. И мы здесь — подопытные. Плата за спокойную жизнь Брестуса с его дружками. Через пару часов придет этот пернатый и разыграет семь ключей от камер, в случайном порядке собрав связку. Те, кому не повезет, попадут к блониду, станут уродливыми, потерявшими рассудок существами. Я стану людоящером, например. Вот она, — синекожий махнул головой в сторону неугомонной тарахтелки. — она станет кикиморой. Что у молокососа получится из тебя сам не знаю. Пока что у него выходят старухи циклопы и люди—ящерицы.
— Мне повезет! Меня отпустят! — это из соседней камеры.
Жаба, патрулирующая колодец, хмыкнула на эти, поражающие своей наивностью, слова.
— Так что, парень, зайди в клетку и запрись. Надейся, что в связке ключей не окажется того самого, что открывает твою.
Синекожий сел в своей камере, замолчал. Коротышка в юбке, как ни странно, тоже. А у меня просто выбило почву из-под ног. То есть, все эти существа в городе — это души? Бывшие души.
— А вы… как вы тут оказались?
— Обыкновенно, — синекожий поднялся, вытянул в колодец свои испещренные венами, бугрящиеся от мышц руки, уперся головой в решетку двери. — Мы прошли лес, думали всё позади. Кельтун'Хель условно нейтральный город. По крайней мере, нам так рассказывали. И теперь мы все в клетках. Такие дела.
