Но подобные логические ошибки
встречаются и у экзегетов. Например, Павел
проповедовал в Афинах (Деян 17), а затем писал
коринфянам: я рассудил быть у вас незнающим
ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого
(1Кор 2:2), и из этого делается вывод: в Афинах
Павел попробовал говорить с греками
на языке их философов, и у него не вышло
основать там общину верующих, а когда
в Коринфе он отказался от философии, то
всё сложилось удачно. Но Павел, по-видимому,
не связывал напрямую успех или неуспех
проповеди с употреблением “огурцов”,
то есть философских терминов, результат
мог зависеть и от тысячи иных причин. Да
и что считать успешной проповедью, в конце
концов? Деян 17:34 ясно указывают, что даже
единственное выступление Павла на Ареопаге
привлекло к вере несколько язычников,
а в Коринфе Павлу пришлось провести полтора
года (Деян 18:11), чтобы там возникла община!
Это вообще две очень разные ситуации,
и сравнивать их не стоит, и более того, Павел
их явно не пытается сравнивать сам. Иными
словами, когда экзегет рассуждает об
афинском провале и коринфском успехе,
он явственно исходит из двух самоочевидных
для него оценок: (1) успешна только та проповедь,
которая приводит к немедленному обращению
многих людей; (2) греческая философия бесполезна
для христиан, — и все рассуждения просто
приводятся в поддержку этих заранее
заданных выводов.
Ещё один вариант — ложная альтернатива,
когда рассуждения строятся на непременном
противопоставлении двух крайних точек
зрения, между которыми якобы не может
быть ничего среднего. Например, фундаменталисты
обычно исходят из такой альтернативы:
либо каждое выражение Библии следует
понимать как истинное в самом прямом
смысле слова, либо Библия вообще не есть
истинная книга. Мысль о том, что истина
может быть выражена не только буквально,
но и с помощью образной речи, на самом деле
прекрасно им известна, ведь не воспринимают
же они явные метафоры буквально! Если
Христос называл Себя дверью (Ин 10:7) или лозой
(Ин 15:1–5), не являясь ими в прямом и буквальном
значении этих слов, то и дни творения могли
быть чем-то иным, нежели промежутки времени
по 24 часа. Образная речь вообще нередко
становится предметом злоупотреблений:
можно придавать метафорам строго буквальное
значение, а можно, наоборот, сводить всё
к метафорам, тем более что граница на самом
деле не всегда ясна. Особенно часто ложная
альтернатива приводится, когда требуется
доказать некую спорную точку зрения.
Тезис “эта стена — белая” часто доказывается
так: “ну неужели же она чёрная!”. На самом
деле она может быть и серой, и жёлтой, и красной,
и даже разноцветной или покрашенной
в несколько слоёв.
