Но Розалинда только звонко рассмеялась, повернувшись резко на каблуках, взметнув огненный водопад рыжих волос. Револьвер она отдавать уже не собиралась никогда, даже не умея стрелять, словно ее вторая часть, иной уголок сознания, всю жизнь мечтал о подобном подарке, алча вместо всякого спорта заняться или стрельбой, или борьбой, однако социально приемлемая часть отговаривала, подавляла… Так девушка и вышла к машине, с доброй мягкой детской игрушкой подмышкой и холодным тяжелым, твердым, как в кошмарных снах, револьвером в руках, уже давно не ребенок, но и не убийца.
- Убрали бы вы его, - шепнул Цетон, воровато озираясь по сторонам, опасаясь скорее прохожих, нежели шпионов.
- Ну, так и быть… - разочарованно пробормотала Розалинда, залезая нехотя в машину, прижимая вновь пай-девочкой к груди игрушечного медведя, лелея новую игрушку - револьвер, раздумывая:
“Может, прав был Фрейд? В каждом из нас живет зверь, первобытный хищник, пантера и ягуар, но мы держим его в клетке, подкармливаем сладким сочным мясом, чтобы он не захотел сбежать, оберегаем от сложностей, мы все словно смотрители зоопарка… Какое упоение я испытала… Но… Алина - дождись! Не хищник ведет меня к тебе, я узнаю, где тебя прячут в этом чужом безумном городе… Я обязана узнать, почувствовать моим надорванным сердцем… Нет, Фрейд неправ… Как можно зло человеческое считать первичным, стадным? Ведь зло всегда вторично, и человек рождается добрым, это потом… Что произошло со мной потом? Стала я злой? И кем я стала… Да и есть ли я… Я? Эта действующая оболочка, змеиная кожа сознания и духа, хранящихся в ледяном гробике вне бытия. Меня нет. Мы убили меня-человека. Ворон и я”.
========== Часть 8 ==========
Отправились на вокзал, осведомились о билетах - оставались в SV-Купе, как раз то, что соответствовало статусу госпожи, однако, конечно, никто не собирался никуда отправляться. Одно не понимала Розалинда: почему сначала их пытались убить, а теперь отпускают “под залог” на все четыре стороны. Стало быть, и ныне не стоило принимать это “великодушное” предложение за чистую монету, очевиднее всего, некто намеревался уничтожить всех - и ее, и сестру, и мать, и, очевидно, слугу, о котором кто-то уже узнал и посчитал его опасным противником в этой борьбе за неизвестное. Пока Розалинда сражалась только за свою сестру, надеясь, что в далеком родном Петербурге с братом ничего не случится. От кого могла исходить угроза?
- План такой, - объявила она. - Садимся на поезд, ты вычисляешь “провожатых”, если они сядут в поезд - будешь пытать, пока не расколются. Если останутся на перроне, то срочно сходим.
