Тем временем уже подъезжали различные службы, больше всего оказались шокированы врачи скорой, все спрашивая:
- Это точно вы были на месте водителя?
Цетон только отшучивался, мол, у него костюм очень подходящий оказался. Пока составляли протоколы и разные свидетельства, проверяли документы, Розалинда безучастно разглядывала красный крест на дверях машины скорой, размышляла горестно: “А скольким бы они сейчас могли оказаться нужнее, чем нам? Может быть, где-то на другом конце города от не подоспевшей своевременно помощи умер ребенок? Или женщина, или старик, или просто человек, который попал под машину, переходя улицу? Умер и никто не знает, с какими мыслями, за что, почему. То ли он бежал на красный свет, попал в аварию, опаздывал на встречу, чтобы получить прибыль, и проклинал этот мир и всех капиталистов. А то ли, не помня себя, перебегал улицу - несся в аптеку за лекарствами для своего сына или дочери, которые лежат где-то там, в его далекой ныне квартире, с высокой температурой, и все его мысли, вплоть до последнего мига, были устремлены к ним… А у нас, у меня с этим вороном, отныне не жизнь, а сплошной фарс. Впрочем, я всегда была лишней и гостьей в этом внешнем мире”.
Невеселые и почему-то неизбежно отвлеченно экзистенциальные мысли посещали холодный рассудок, словно не хотелось и думать о собственных больших проблемах, от которых веяло уже криминалом.
День оказался потерян, однако не до конца - теперь они знали, что есть враги, которые используют любую возможность для устранения Розалинды, заодно и Цетона, которые сдаваться явно не намеревались. Розалинда, хоть и бесчувственная, надеялась наконец разобраться, а Цетон ни за какие бы богатства не отдал свою новую драгоценность, свое желанное сокровище, свой приз и самоцель. Что же он намеревался получить по истечении контракта? Да и когда он истекал? Впрочем, несмотря на всю ложь, Розалинда ему одному только и могла отныне доверять в мире живых.
Вернулись в квартиру. Немедленно Цетон ликвидировал все последствия катастрофы, смыл свою кровь и выбросил испорченную одежду, кремовое пальто, также забрызганное отчасти кровью, тоже пришлось выбросить, из-за чего слуга долго-долго подобострастно извинялся, так что девушка, не выдержав скучных слов, даже прикрикнула на него:
- Да хватит уже время терять!
- Не желаете отужинать? - моментально переключился на другую тему Цетон.
- Нет, я не голодна, - ответила Розалинда властно, кажется, ее “хрупкое тело” устало из-за происшествий дня, вскоре она зарылась в подушки, но глаза ее неподвижностью напряженности оставались открыты, она прошептала:
