- Любовь - лишь напрасная боль, - отозвался задумчиво Цетон, глаза его словно исчезли в какой-то зловещей тени, остался только жестко очерченный рот и острый нос. Как будто потерялось на миг человеческое обличие. - Да и познание иначе как разумом.
- Можно долго рассказывать о добре, приводить аргументы в пользу добра, но, если ты его не чувствуешь - оно становится еще одним проявлением пустоты, - отозвалась Розалинда, утопая где-то в гроте тяжелого кресла в гостиной.
- Как по-вашему, госпожа, лучше делать добро со злыми намерениями или зло с добрыми? - хитро поставил вопрос Цетон.
- Казуистика… Хотя… Да нет, лучше не говорить, будто я с тобой согласна. Двойные стандарты, ты намеренно искажаешь истину, ты хорошо все сам знаешь, знаешь больше меня, а воспринимаешь словно через кривое зеркало. Знание не есть истина, - пространно усталым голосом рассуждала Розалинда, словно не намеренная куда-либо идти, словно не за кого было бороться, да и сама борьба не имела смысла, хотя что-то заставляло делать сознание своей вины - она разрушила, она своими вопросом. Зачем же тогда Вопрос? Какова тогда цена Ответа?
- Эгоизм… Какой же мой эгоизм! - вздохнула наконец она и приказала: - Ладно, собираемся. Говори, куда идти сначала?
- Как прикажете, сначала стоит узнать, где находился офис и какой деятельностью занималась компания, местоположение офиса я узнал, исследуя квартиру, однако, исходя из клочка бумаги, не удалось установить ничего, кроме названия.
- Отправляемся на место, тебе не показалось, что кто-то пытался уничтожить все свидетельства и документы?
- Я лишь слуга и не имею права делать поспешных выводов, однако, ваше предположение весьма правдоподобно, - поклонился Цетон, облачая свою госпожу в изящное кремовое осеннее пальто, поправляя бережно легкие перчатки на ее руках, застегивая короткие блестящие сапожки, осмотрительно не касаясь при этом тонких щиколоток. Розалинда не сопротивлялась, будто уже привыкая, в целом, она давно привыкла, что она не принадлежит себе, жизнь несет ее посредством всех окружающих людей, которые принимают за нее решения, порой поспешные и ошибочные. Цетон не преминул вернуться к теме короткого разговора, в то время как госпожа и слуга ждали прибытия просторной кабины лифта с позолоченными поручнями, зеркалами и цветами внутри:
- И все же вы, госпожа, зря горюете об эгоизме. Ваш внутренний мир более важен, чем все проявления внешнего, вы ни в чем не виноваты, виноват только внешний мир, который не потрудился вас понять.
