— А почему Веригинъ не дѣлаетъ чудесъ? — возражалъ я.
— А какъ онъ будетъ дѣлать? — доказывала Маша. — Какъ тотъ Христосъ сталъ чудеса дѣлать, тутъ Его и распяли. Ну этотъ и не хочетъ. Посмотри на него, — прибавляла она. — Онъ и лицомъ на всѣхъ не похожъ, и глаза у него особенные.
Увѣреніе о томъ, что у Веригина «особенное лицо», я часто слышалъ потомъ отъ духоборскихъ женщинъ и могъ убѣдиться, что въ этомъ отношеніи въ Духоборіи существуетъ двоевѣріе. Въ то время какъ мужчины стоятъ на раціоналистической точкѣ зрѣнія, женщины, особенно старухи, придерживаются миѳологіи, унаслѣдованной отъ предковъ, которые всегда считали своего руководителя воплощеніемъ Божества. Миѳологія, впрочемъ, скрывается и не высказывается открыто во избѣжаніе нареканій, а отчасти изъ-за нѣкотораго полуинстинктивнаго стыда.
Маша, однако, была наклонна къ миѳологіи и въ житейскомъ обиходѣ. Когда моя жена ушибла руку, она тотчасъ же предложила зашептать ушибъ и съ пресерьезнымъ видомъ пробормотала свой заговоръ надъ ушибленнымъ мѣстомъ. Сообщить его мнѣ она отказалась наотрѣзъ и только сказала, что это — «мягкій» заговоръ.
— А вотъ меня въ деревнѣ баба-вѣдовка лѣчила отъ живота, — разсказывала она, — такъ то былъ заговоръ! Здоровая баба, ажъ смотрѣть страшно. Привела меня въ баню, раздѣла до нагиша, да какъ схватитъ обѣими руками за животъ. Я свѣта не взвидѣла, а она подняла мое тѣло надъ головой да хлопъ меня сидѣньемъ объ полъ. Съ тѣмъ и опять подняла надъ головой, давай крутить. Я кричу не своимъ голосомъ отъ боли и со страсти. Тутъ сосѣди стали просить: «Отпусти молъ ее», — не пускаетъ. Вся деревня, почитай, собралась, плачутъ, просятъ: «Отпусти ее, не убивай!», а она не отпускаетъ. А потомъ какъ отпустила, меня два часа чаемъ да молокомъ отпаивали. А она еще и говоритъ: «Эту боль надо этакъ до трехъ разъ трясти»… Такъ я той же ночью изъ деревни совсѣмъ убѣгла… Вотъ это заговоръ!..
Ванѣ Подовинникову очень хотѣлось отправить насъ «въ Духоборы» вмѣстѣ съ попутчиками, но воспользоваться его предложеніемъ намъ не пришлось. Духоборскія лошади уходили изъ Іорктона съ такимъ тяжелымъ грузомъ, что обременять ихъ еще больше было совершенно невозможно, а съ духоборской точки зрѣнія — даже грѣшно. Въ концѣ концовъ, по совѣту нашихъ новыхъ пріятелей, мы наняли англійскихъ лошадей до ближайшаго селенія, оставивъ почти всѣ свои вещи въ Іорктонѣ.
— Только бы вамъ добраться до перваго села, — увѣрялъ меня Ваня, — а тамъ наши жители найдутъ вамъ толкъ…
