— У тѣхъ, у несчастныхъ, гроша за душой нѣтъ, — говорила она про духоборскихъ женщинъ. — Да и какъ заработать онѣ не знаютъ, не то, что я…
Похвальба въ сущности была преувеличенная, ибо всякая деревенская женщина сумѣла бы постирать бѣлье и обтереть пыль въ комнатѣ.
Не менѣе опредѣленною была враждебность Маши къ нѣкоторымъ новымъ воззрѣніямъ духоборства.
— Ты послушай, чего они говорятъ, — съ негодованіемъ передавала она, — будто если мой мужикъ захочетъ другую женку взять, такъ тому и быть, а мнѣ вольно съ другимъ мужикомъ снюхиваться. Тьфу, погань!..
У Салыкиныхъ было двое сыновей: одинъ, совсѣмъ маленькій, жилъ все-таки въ деревнѣ съ бабушкой; другой, мальчикъ лѣтъ 12-ти, жилъ въ городѣ съ Машей и учился въ англійской школѣ. По-русски его звали Трушка, а по-англійски Франкъ. Онъ говорилъ по-русски и по-англійски одинаково хорошо и минувшею весной даже получилъ двѣ награды: одну — за англійскую диктовку, а другую — въ видѣ приза на пѣшемъ бѣгу, что въ англійской школѣ цѣнится гораздо больше словесныхъ наукъ. Мать баловала Трушку, на чемъ свѣтъ стоить, покупала ему новые костюмы и лакомства.
— Мама, — скулитъ, бывало, Трушка, — купи арбузъ. Сосѣди купили, я видалъ…
— Я гдѣ возьму? — сердится Маша. — Арбузъ долларъ стоитъ. Надо цѣлый день работать, зароблять.
— Гдѣ возьму? — передразниваетъ Трушка. — Въ сундукѣ возьми… Тамъ лежатъ… Арбу-узъ.
Взгляды Трушки на Духоборію отнюдь не совпадали съ мнѣніемъ его матери. Весной они гостили у бабушки и прожили въ деревнѣ двѣ недѣли, но привезли оттуда совершенно различныя впечатлѣнія.
— Ой, скучно въ деревнѣ, — разсказывала Маша. — Людей мало, поговорить не съ кѣмъ, а ѣдятъ что, — хлѣбъ да квасъ, масла съ ноготокъ, лукъ, тюрю да картошку. Такъ я выйду на дорогу, да плачу. Хоть бы англикъ или галиціанинъ мимо ѣхалъ, я бы ему пошумѣла, попросила, что возьми меня съ собою. Нѣту никого, какъ будто всѣ умерли, нѣту людей. Ужъ не чаяла, что Богъ избавитъ оттуда.
— Полно врать, — перебивалъ Трушка, — въ деревнѣ дюже хорошо, ребятишки играютъ…
— Ты почего другого сына тамъ держишь, — приставалъ онъ къ матери, — а меня заперла въ городѣ? Вотъ если бы ты умерла, — прибавлялъ онъ, къ нѣкоторому моему ужасу, — я сейчасъ бы ушелъ къ бабушкѣ въ деревню… — Но Маша не обижалась на дерзость сына.
— Въ городѣ среди англійскаго населенія Маша пользовалась популярностью, но, къ сожалѣнію, больше среди мужчинъ, чѣмъ среди женщинъ. Въ первое же утро послѣ нашего прихода она тотчасъ же убѣжала изъ дома, оставивъ цѣлую лохань недомытаго бѣлья. Передъ уходомъ она простодушно попросила насъ прополоскать бѣлье и развѣсить его на веревкахъ. Когда она вернулась домой, поздно вечеромъ, лицо ея было озабочено.
