— Да, ни один уважающий себя парикмахер не захочет прикасаться к такому ужасу, — пошутила она.
— Ужасу… — Кирэлл бросил на нее испуганный взгляд. — У тебя великолепные волосы, Осень.
— Да, если тебе нравится цвет грязи, — она одарила его самоуничижительной улыбкой. — Мои родители, видимо, решили, что это «изобретательно», когда назвали меня. Мы жили на северо-востоке, и листья как раз начали опадать, когда я родилась. Увидев мои волосы, они решили назвать меня Осень. Я всегда думала, что «грязь» было бы лучшим описанием.
— Ты ошибаешься, — прорычал Кирэлл, — это не цвет твоих волос.
Его пальцы глубоко погрузились в роскошную массу и почувствовали, как пряди обвились вокруг его руки, словно хотели удержать его.
— Это… это цвет самого глубокого, самого темного огня. Цвет жизни и страсти. Он притягивает тебя, заставляет прикоснуться к себе. Испытать это.
— Я… — Осень обнаружила, что потеряла дар речи от его страстных слов.
Она никогда раньше не думала о своих волосах так. Ей никогда по-настоящему не нравились разноцветные пряди, из-за которых ее дразнили, как дразнили и ее отца. Но слова Кирэлла заставили ее пересмотреть свое мнение. Ей всегда нравились волосы ее родителей и даже Джека, которые были подобны волосам их отца. Это было то, что всегда связывало их как семью, общее отличие.
— Твои родители были очень мудры, Осень, — Кирэлл нахмурился, когда она грустно улыбнулась ему. — Почему ты грустишь?
— Потому что их больше нет.
Заставив себя стряхнуть печаль, которая всегда наполняла ее, когда она думала о своей семье, Осень встала на колени, заправила длинные пряди волос Кирэлла за уши и впервые посмотрела на него без страха или гнева.
***
Он действительно был довольно красив, несмотря на то, что не был человеком. Черты лица, которые она считала такими экзотическими, хотя и немного странными, когда впервые увидела его, теперь казались подходящими для него, особенно когда он был в своей форме Монстра, где они были идеально пропорциональны.
Убрав волосы Кирэлла обратно в рукав, она обратила внимание на кончики его ушей. Наклонившись ближе, Осень увидела, что они более плоские, чем у нее. Протянув руку, она осторожно дотронулась до кончика и обнаружила, что он тоже немного тверже ее, как и его ламина. Ее пальцы пробежали по изгибу сильной челюсти. Наслаждаясь ощущением его кожи, Осень позволила своим пальцам скользнуть дальше, остановившись на губах Кирэлла.
Они были такими мягкими и податливыми, как Осень и ожидала. Когда она медленно провела по ним пальцами, внезапное желание наполнило ее — желание прижаться губами к его губам и подарить ему свое дыхание, но она не хотела… не хотела брать то, что предназначалось для его пары.
