− Хочешь узнать данные? − спрашивает кузина Луа.
Первое, что сделала кузина Луа, став достаточно взрослой, − подключила Танцующую Снежинку к сети «Белого Тигра». Мастера Ветра и Воды не одобрили бы, поскольку предпочитали держать её в неведении, но, как сказала бы кузина Луа, а не пошли бы они куда подальше. Им на неё плевать даже больше, чем маме.
− Да.
Взгляд кузины Луа на долю мгновения расфокусируется, глаза закатываются. На дальней белой стене возникает экран с видом наружу. Изображение увеличивается, приближая Ву Кон Бао − маленькую, как бросовая жемчужина, планетку, − и вот она уже заполняет весь обзор. Стрелочки отмечают градиенты температуры и давления, скорость ветра. В правом нижнем углу наложен график средней температуры за последние сутки. Она растет. Всё время растет.
− Ты не в духе, − вдруг произносит кузина Луа. − Что не так?
− Ты... − Танцующая Снежинка хочет сказать, что кузина Луа не поймет, но вместо этого заставляет аватар покачать головой. − Я стара, кузина.
Кузина Луа некоторое время молчит. Танцующая Снежинка ожидает, что та ляпнет что-нибудь необдуманное и легкомысленное. Плохо или хорошо то, что Луа ничего не говорит и выглядит задумчивой?
− С тобой всё будет нормально, − наконец произносит она, но в конце фразы звучит вопрос.
Танцующая Снежинка всегда знала, что умрет молодой. Что однажды в перигелии безжалостные ветра и огненные шторма непоправимо повредят её, что её тело погибнет, и она этого не переживет, не состарится и не встретит смерть в колыбели, не предназначенной быть пристанищем надолго.
До неё ещё три разумных корабля добывали руду, жизненно необходимую станции «Белый Тигр». Ни один не дотянул до шестидесяти, хотя мастера Ветра и Воды регулярно их ремонтировали. Предыдущий − её двоюродная бабушка Миры-Усыпанные-Жемчужинами утратила тело в пятьдесят три, в свой сто шестьдесят девятый ураган перигелия, и вскоре после этого умерла.
А сейчас бушует сто семидесятый ураган Танцующей Снежинки.
Она сильно сдала, её тело больше не вынесет серьезных нагрузок. Корпус покрылся глубокими ожогами, которые болят, когда она разгоняется, а всё левое крыло задеревенело и двигается только когда она прилагает усилия. Отдыхая между сменами, она испытывает приступы резкой боли в растянутом, усталом металле коридоров, а слабая боль никогда её не покидает, как бы ни старались мастера Ветра и Воды.
− Но ты же не старая, − качает головой кузина Луа. − Мама − старая. Седая, в морщинах и с такой окостеневшей шеей, что удивительно, как ей удается следить за всеми экранами в метеоцентре.
