а хлѣбъ у нихъ:
пѣна, а водка:
удави. И по-здѣшнему тоже навыворотъ, а все же не столько.
— А какой городъ былъ, — спросилъ я, — правда Брестъ?
— Нѣтъ, — сказалъ Кончакъ, — иной городъ. Имя-то у него чисто, какъ собаки гавкаютъ: Гавъ (Гавръ). Мнѣ люди потомъ сказывали, немного я обминулся, стороной пришелъ. Ну да все равно, къ морю все-таки пришелъ, — прибавилъ онъ.
— Прожилъ я въ этомъ городѣ съ мѣсяцъ, все думалъ, какъ бы мнѣ на корабль попасть и сосѣдямъ говорю: Америка, Америка, а они мнѣ тоже: Америкъ да Америкъ.
Наконецъ, приходитъ ко мнѣ полякъ.
— Ты, — говоритъ, — хочешь въ Америку ѣхать?
— Ага, — говорю, — хочу!
— А гроши у тебя есть? Это дорога не малая. Надо сотню червоныхъ злотыхъ (60 рублей).
Я себѣ подумалъ немного. Было у меня тогда двѣсти копъ грошей, по-здѣшнему, стало быть, пятнадцать далеровъ. Все равно, думаю, мало.
— Съ деньгами, говорю, не хитро на тотъ и на этотъ свѣтъ доѣхать. А вотъ кабы такъ, безъ денегъ.
— Твое счастье, — говоритъ. — Пришелъ сюда капитанъ на короткій часъ; въ Америку идетъ и везетъ людей. Онъ можетъ провезти безъ денегъ.
— Вотъ добрый человѣкъ, — говорю. — Дай ему Богъ.
А потомъ, подумалъ немного, говорю: — А откуда онъ знаетъ, что я ѣхать хочу? Я же его не видалъ совсѣмъ. Развѣ вы сказали?..
— Такъ! — говоритъ полякъ. — Онъ ищетъ людей, которые работать умѣютъ. Ты работать будешь?
Сомнѣніе меня взяло.
— Охъ, — говорю, — я не сдужаю. Я не умѣю работать ничего морское.
— Зачѣмъ морское? — говоритъ. — Можетъ, и на берегу что-нибудь поработаешь.
— На какомъ берегу, спрашиваю, на томъ или на этомъ? За его доброту согласенъ хоть цѣлую недѣлю мѣшки ворочать и платы мнѣ не надо, только хлѣба край.
Полюбились поляку мои слова.
— Пойдемъ, говоритъ, сходимъ къ тому капитану. Сами поговорите.
Съ тѣмъ я сходилъ на корабль и съ капитаномъ поговорилъ, а полякъ намъ толмачилъ.
Перевезутъ, значитъ, меня на американскую сторону и кормить будутъ, а платы не надо. Только долженъ я работать, что капитанъ свелитъ.
Я опять говорю, что морское ничего не умѣю. А капитанъ даже усмѣхнулся.
— Скажи ему, — говоритъ, — будетъ работа на берегу, хватитъ съ него. Такъ что даже я это самъ понялъ безъ поляка.
Я слушалъ съ недоумѣніемъ. Великодушное предложеніе перевозить эмигрантовъ безъ платы, ради обязательства исполнить неопредѣленную «работу на берегу», сбивалось на что-то чрезвычайно знакомое. Китайскіе кули, которыхъ я встрѣчалъ тысячами на всемъ пространствѣ Тихаго Океана отъ Гонолулу до Камчатки, путешествовали именно на такихъ условіяхъ. Мнѣ доводилось глухо слышать, что бываютъ португальскіе и испанскіе кули, но это былъ первый очевидецъ съ европейскаго рабовладѣльческаго корабля.
