Квартира была переполнена гостями. Можно было только удивляться, какъ такое множество людей помѣщается въ ея тѣсныхъ предѣлахъ. Хозяева, впрочемъ, умудрились найти мѣсто для всѣхъ приспособленій, необходимыхъ для успѣшной вечеринки.
Столъ съ закуской, или, вѣрнѣе, два стола, сдвинутыхъ вмѣстѣ и покрытыхъ старой клеенкой, стояли въ передней.
Въ противоположномъ углу была свалена высокая груда верхняго платья, мужского и женскаго. Дамскія шляпки были сложены въ деревянный ящикъ изъ-подъ сельтерской воды, и онъ былъ поставленъ такимъ образомъ, что подпиралъ груду платья и охранялъ ее отъ немедленнаго распаденія.
Рядомъ съ этимъ ящикомъ стоялъ другой, тоже открытый, откуда заманчиво торчали многочисленныя горлышки пивныхъ бутылокъ. Подъ столомъ стоялъ глиняный кувшинъ съ краснымъ виномъ и даже, какъ вѣнецъ всего, три длинныя бутылки, наполненныя свѣтлой шипучкой, которая хотя и происходила изъ Калифорніи, но искрилась и играла не хуже настоящаго шампанскаго.
Въ кухнѣ, на большой газовой плитѣ кипѣли два огромныхъ чайника съ кипяткомъ для чаю, и въ духовомъ отдѣленіи жарился сочный ростбифъ и національный американскій индюкъ, принятый Матреной Ивановной въ составъ рождественскаго ужина вмѣсто отечественнаго поросенка.
Матрена Ивановна сбилась съ ногъ, перебѣгая изъ кухни въ переднюю и обратно и наблюдая, чтобы все было въ порядкѣ.
Она чувствовала себя, какъ полководецъ во время рѣшительной битвы. Это былъ первый праздникъ, который она устроила послѣ трехлѣтняго пребыванія въ Америкѣ, и расходы были такъ велики, что, если бы не участіе гостей, она совсѣмъ бы разорилась.
Въ сущности говоря, праздникъ былъ устроенъ въ складчину.
Пренадинъ принесъ ветчину, Подшиваловъ и Рудневъ заплатили за пиво. Даже шампанское прислалъ пріятель Усольцева, Пѣткевичъ, который, однако, не могъ придти на вечеръ, ибо получилъ приглашеніе на польскую вечеринку въ другомъ концѣ города.
Гостей было человѣкъ двадцать, не считая дамъ. Все это были мелкіе русскіе люди, ремесленники и фабричные рабочіе, которые въ послѣдніе годы постепенно начинаютъ появляться на американскомъ берегу среди плотныхъ рядовъ западно-славянской эмиграціи. Всѣ они были молоды и жили въ Нью-Іоркѣ недолго, не больше, чѣмъ два или три года. Нѣкоторые пріѣхали совсѣмъ недавно и знали по-англійски лишь нѣсколько необходимыхъ словъ. Впрочемъ, даже старожилы трехлѣтней давности говорили по-англійски чрезвычайно плохо. Въ поискахъ работы и даже при покупкахъ въ лавочкѣ они употребляли русскій языкъ, который, благодаря широкой волнѣ русскихъ евреевъ, осѣвшей въ Нью-Іоркѣ, имѣетъ въ иныхъ частяхъ огромнаго города полное право гражданства. Нѣсколько евреевъ тоже замѣшались среди собравшагося общества. Они происходили изъ обрусѣлыхъ семей и, несмотря на огромную притягательную силу еврейскихъ клубовъ и общественныхъ круговъ, предпочли нѣсколько отбиться въ сторону, вмѣстѣ съ небольшимъ русскимъ кружкомъ, который уже складывался въ самостоятельную ячейку.
