Мы ушли. Нина поцеловала всех в щеку, я пожал каждому руку. Мы вышли на виа Толедо из переулка, я почувствовал, что пьян, и взял Нину под руку.
– Что скажешь? – спросила она.
Я ответил, что никогда вплоть до этого вечера не думал об этом, но над фильмами работает слишком много народу, чтобы можно было назвать их произведениями искусства. Эти люди просто делают свою работу и больше ничего. Мне показалось, что это верная мысль, и чем больше я об этом думал, тем больше в этом убеждался, особенно вспоминая тех засранцев, с которыми мы пили. Я сказал Нине, что фильм – это больше промышленный продукт, чем произведение искусства, искусство – это написать фильм и представить себе раскадровку.
Она ответила, что не согласна. Привела мне пример с оркестром.
– Первая скрипка не артист?
Я сказал, что нет, артист – это тот, кто написал музыку, в то время как первая скрипка просто исполнитель, человек, который лучше всех умеет играть на своем инструменте.
Нина завелась, но потом я поцеловал ее, а она поцеловала меня.
– Ты был ужасен, тогда, с другими, – сказала она.
– О’кей, – ответил я и продолжил ее целовать.
Небо было светлым, вдали от фонарей можно было даже разглядеть звезды. В Сан Доменико мы встретили Джузеппе и каких-то его друзей.
Они говорили о комедии, которую видели в театре, в ней речь шла о кухонной бригаде. Из того, что они говорили, из их комментариев, эмоциональных, но при этом корректных, я понял, что все они, в большей или в меньшей степени, были начинающими актерами. Я огляделся и спросил себя, куда подевались обычные люди, те, кто работает в банках или зарабатывает на жизнь, трудясь на заправке. Отошел и вернулся с большой бутылкой «Перони». Нина подошла ко мне. Тихим голосом спросила, надо ли после шести бокалов «Сприца» продолжать пить. Спросила, брошу ли я пить, если заработаю цирроз печени. Я засмеялся и попробовал поцеловать ее. Сказал, что я пьян, пьян от любви к ней, но она не засмеялась и ничего мне не сказала, на площади становилось все более людно, и я решил уйти. Джузеппе предложил подвезти меня до дома. Я решил – он предложил это потому, что заметил, как меня шатает, поэтому отказался, заявил, что поеду на метро. Проводил их до машины, попрощался с Джузеппе и поцеловал Нину.
– Я люблю тебя, спокойной ночи, – сказал я.
– Я тоже тебя люблю, – ответила она.
Мы увиделись через два дня в Монтесанто, и когда она появилась, то первым делом протянула мне свой рюкзак, а потом руку. Я сжал ее руку, и мы зашли на станцию метро. Билеты не покупали, потому что турникеты были открыты и ни одного контролера рядом. Пока мы сидели и ждали поезд, Нина оглядывалась по сторонам, как будто в музее. Рассматривала светильники высоко под потолком, громкоговорители, из которых лилась какая-то классическая мелодия. Я спросил, в чем дело и почему ей так любопытно, а она ответила, что никогда не ездила по этой линии метро.
