– Сейчас закончится, и мы пойдем, – ответил ей Русский.
Дождь не закончился, но стал слабеть.
Быстрым шагом мы дошли до машины. У дома Сары Русский включил «аварийку» и припарковался на тротуаре. Открыл решетку, вошел следом за Сарой. В боковом зеркале я видел, как они поцеловались. Я попытался стучать ногой в такт щелканья «аварийки» и в конце концов поймал ритм.
– Что скажешь? – Русский глянул на меня, потом перевел взгляд на дорогу. – Я знаю, что она тебе никогда не нравилась, но чувствую, что в ней что-то есть. Не могу объяснить, она все время кажется такой раздраженной, я думаю, что могу сделать для нее что-то хорошее. Если потом ей станет лучше, это будет целиком моя заслуга. Понимаешь, к чему я веду?
Мы проехали грот Мерджеллины.
– И еще у нее красивое тело. Пока мы занимались любовью, она чуть мне ухо не оторвала. Просто зверь. Она идеальна, одна из тех, которым все мало, ты не думаешь ни о чем другом – ни о войне, ни о деньгах, ни о чем материальном. Это плохо на самом деле, потому что ты думаешь только о том, чтобы не облажаться, а удовольствие не получаешь. Но нам с ней удалось получить удовольствие, притом не один раз.
На перекрестке Лоджетта мы подождали, пока на светофоре загорится зеленый.
– А после всего она стала такой нежной. Я не ожидал. Она постоянно ведет себя как раздраженная мамаша, так что это было странно. Но приятно. «Ты меня не обнимешь?» – сказала она, и я ее обнял. Я и понятия не имел, как мне не хватало объятий женщины. Обычно достаточно было разок переспать, чтобы все закончилось, но только не сейчас, не с ней.
Мы подъехали к моему дому, и Русский остановил машину.
Экзамен у Нины перенесли сначала на вторник, потом на среду, за это время я перечитал рассказы еще несколько тысяч раз. Дочитался до того, что перестал понимать, о чем там речь. По телефону вечером накануне отъезда, попросил Нину не опаздывать, и она ответила «да», но не сдержала слово. На следующее утро я проснулся рано. Из ящика стола на всякий случай достал банковскую карточку, потом взял рюкзак с рассказами и вышел из дома. Воздух был холодным и колючий. С двумя пересадками я добрался до центрального вокзала. Стоял с билетами в кармане и смотрел, как отправился поезд на 8.20, а она даже не появилась на горизонте. Между чернотой крыш над скамейками просвечивалась яркая лазурь неба, разрезанного на части рядами проводов.
Я вышел из здания вокзала и закурил. Тротуары были грязными, люди сталкивались друг с другом, как шары в бильярде. Один тип подошел ко мне и попробовал продать носки. Я сказал ему «нет» и потом проверил свои, как будто с ними могло что-то случиться. Таксисты, стоящие в очереди, пытались привлечь внимание туристов. Двое магрибинцев стали кричать друг на друга, потом один пнул пластиковую бутылку. В конце концов они ушли, и остались только дорога во всей своей серости, вход в метро, автобусы, статуя и, наконец, небо – спокойное, чистое и равнодушное. Я выбросил сигарету и затушил окурок подошвой. Сегодня я опять надел туфли. Зашел на вокзал, прошелся по нему. Убедился, что билеты по-прежнему лежат в кармане пальто. Я остановился напротив расписания отправлений поездов, и внизу одной колонки цифр был следующий поезд, который отправлялся в 11.20. Я посмотрел на часы, было только 9, я ждал уже час. В 9.20 мой телефон зазвонил, и она вбежала на вокзал. Сжала мое лицо в ладонях, поцеловала меня в губы и поздравила.
