– Да, – ответил я.
– Мы должны придумать что-то особенное.
– Почему?
– Потому что, – сказала она.
– Даже не знаю.
– Поехали в Рим.
– В Рим?
– Да, поездка за город. На один день.
– Почему в Рим?
– Просто так, без причины.
Я сказал ей, что если ехать в Рим, то я должен заодно сделать кое-какое дело.
– Какое дело? – спросила она.
– Оставить мои рассказы Ла Каприя.
– Кому?
– Раффаэле Ла Каприя, писатель. Написал «Смертельную рану».
– Не читала, – сказала она.
– Один из моих любимых романов.
– Так ты знаешь этого Ла Каприя?
– Нет. Но знаю, где он живет.
Я сделал глоток «Уникума» и задумался, как и всегда в таких случаях, какой из биттеров мне больше всего нравился.
Нина спросила меня, о чем «Смертельная рана», и я ответил, что речь там идет о том, что это значит – быть тридцатилетним, и что это значит – быть тридцатилетним в Неаполе, и каково это – хотеть сбежать и быть не в состоянии это сделать.
– Ты больше не думаешь о Лондоне? – спросила она.
– Сегодня немного больше, чем раньше. Должны были вывесить результаты конкурса, но перенесли на 3 марта.
– И что теперь?
– Ничего, – ответил я ей. – Я устал ждать.
– Чего?
– Того, что что-то произойдет.
– А чего ты ждешь? – спросила она.
– Тебя, – ответил я.
Она засмеялась:
– Ты просто хитрый врун.
– Да, – согласился я.
– У меня есть кузен из Америки, который тут учится. Мы могли бы попросить его перевести твое резюме.
– Хорошо, – сказал я, но не придал этому особого значения.
Она спросила, что я буду делать, когда вернусь домой, и я ответил, что не знаю. Она спросила, что я буду делать завтра, и я ответил, что буду смотреть «Реал Мадрид» – «Наполи». Потом заплатил 9 евро.
Мы вышли на улицу и снова пошли обнявшись.
– Я хочу подать заявку на стипендию Эразмус>[28], – сказала она, и я решил промолчать, но обоим это показалось странным, как будто приходилось что-то говорить через силу.
– Мне это не нравится, – сказал я.
Моя рука обнимала ее за плечи, рука Нины лежала на моей талии. Потом соскользнула, Нина уцепилась большим пальцем за карман моих джинсов под пальто.
Улицы были безлюдны, и мне нравилось думать, что я тут только вдвоем с ней, и представлять, что все: статуи, бомжи, машины, облезлые дома, – все это принадлежит только нам двоим. Нина сказала, что хочет поехать в Барселону по программе студенческого обмена, а я сказал, что Барселона – дерьмовое место. Нина замолчала, и тогда я сказал ей, что руки главной героини из фильма напомнили мне ее руки, но ее руки красивее, и потому, что ее руки красивее, чем у главной героини, режиссер снял бы их в продолжении фильма, и кто знает, что было бы, если бы у главной героини руки были такие же красивые, как у нее. Нина достала телефон и посмотрела на календарь. Сказала, что в следующий понедельник у нее экзамен, мы увидимся только на выходных и потом, после экзамена, на мой день рождения поедем за город. Мы поцеловались. Она села на свой поезд, а я отправился на свой.
