– Ты ездишь на море с маской, трубкой и ластами? – спросила она.
– Да, – ответил я, она засмеялась, и я тоже засмеялся.
Я спросил, не хотела бы она поехать со мной, и она ответила, что у нее нет ни маски, ни всего остального. Я сказал, что все куплю.
– Я бы хотела поехать в Мексику, – сказала она.
– А я нет.
– Почему?
– Не знаю. Может это слишком далеко. А может, потому, что там ты все время будешь сидеть взаперти в деревне с другими туристами.
– А куда бы ты хотел поехать?
– На море, ты имеешь в виду?
– Да.
– В Анакапри или на Прочиду, – ответил я.
– Но это же слишком близко.
– Да.
– Подумай о каком-нибудь экзотическом месте.
Я спросил, можно ли выпить, пока думаю, и она ответила, что можно. Мы посмеялись.
– Придумал? Куда бы ты хотел поехать?
– В экзотическую страну?
– Да.
– Я хотел бы поехать в Анакапри или на Прочиду.
Она улыбнулась.
– А ты там уже был? – спросила она, и я кивнул в ответ. – Тогда ты немного скучный.
– Немного, – подтвердил я.
– Человек привычки.
– Еще какой.
– Идем.
– Покурить или совсем?
– Совсем.
«Наполи» выиграл 2–0. Забили Зелиньски и Джаккерини. Я расспросил мужчину за кассой, когда расплачивался. 11 евро. 5 евро за пиво и 6 – за полбокала вина. Что б его!
Я заплатил и догнал Лолу за дверью. Посмотрел на нее. Она попросила у меня зажигалку и закурила, а потом я свернул себе самокрутку. Мы дошли до пьяцца Беллини, которая была забита народом так, что яблоку некуда было упасть. Спустились по виа Сан Себастьяно; мы шли вниз, а люди шли вверх, к площади.
– «Маргариту», – заказала она в баре; за нашими спинами было здание университета, в этом баре я уже был с Русским много раз.
Взял пиво, она настаивала, что заплатит сама, но заплатил я и сказал, что она заплатит в следующий раз, я как раз подумываю взять коктейль, и так мы будем в расчете. Мы посмеялись. Я заплатил 7 евро.
– Не знаю, нравится ли мне «Маргарита» за свой вкус или за бокалы, в которых ее подают, – сказала она, отпивая глоток.
Я сказал, что такой тип бокалов так и называется – «Маргарита».
– Откуда ты знаешь? – спросила она.
– На корабле занимался кейтерингом.
– Работал барменом?
– Нет. Руководил.
Она выпила:
– Попробуй.
Я ответил, что часто хожу в этот бар и знаю ассортимент.
– Пиво им удается лучше всего? – Она кивнула на мою бутылку, и ее губы сделались огромными. Они распростерлись по всему лицу, от уха до уха, закрыв лицо полностью.
Я тоже выпил и сказал, что у нее восхитительные губы.
Люди входили и выходили из бара; мы сидели за столиком, далеко от толпы, ближе к туалету. Когда ее бокал опустел, я спросил, чем она хочет заняться. Мы пришли на Банки Нуови, и там тоже было полно народа. Мы спускались по темной и шаткой лестнице, разделенной металлическим поручнем. По обеим сторонам лестницы теснились дома бедняков, двери были открыты, люди сидели за столами, в темноте, и смотрели телевизоры. Лестницу освещали только экраны, пятна разного цвета чередовались с темными провалами.
