Я уже язык прикусывала, чтобы не ответить. Сдалась и зажала зубами фалангу большого пальца. Он сам не выдержит такого режима. Сбежит из бункера и оставит меня в покое.
– По расписанию обед, – продолжал измываться Барон, – в меню четыре сыра, мед и виноград. Можешь стоять у дверей бункера, но отдельно я тебе есть не позволю. Или сейчас или терпи до вечера.
Нет, не оставит. Будет клевать, пока не дождется ответной реакции. Простого диалога или выпада в его сторону, чтобы со спокойной совестью приковать меня наручниками к батарее. Так сильно руки чешутся кого-нибудь наказать? Понимаю. На хвост наступили, в бункер загнали, строптивую девицу навязали. Нет, девицу он сам украл. Мог отпустить домой, но предпочитал бил и мучить. А вот пообедаю с ним, что тогда делать будет?
Я демонстративно дошла до отсека с кухней и села на единственный стул. Барон хмыкнул, но во второй раз улыбаться не стал.
Спинка дивана не примыкала плотно к округлой стене, за ней оставался карман. Оттуда хозяин бункера достал звенящий чем-то стеклянным пакет и понес к столу.
Вино! Мать его полная бутылка с бледной этикеткой и ярко-красными буквами.
– Петрюс, – прочел название Барон, – Помроль АОС две тысячи девятого года. Будешь?
Черт, он подготовился, что ли? В мешке Санта Клауса диковинные подарки, чтобы вывести непослушную девочку из себя? Спорю на сотку, там сигареты и презервативы! Последние с каким-нибудь клубничным вкусом. Ну, потехи ради.
– Нет, не буду.
– Вода здесь мерзкая, – повел бровью Барон, – бункер отключен от центрального водоснабжения. Вода набрана в огромную емкость и хранится три года. Мыться можно, но пить не советую.
Так чайник есть и что-нибудь ядреное вроде кофе, чтобы уменьшить, а потом отбить неприятный вкус. В деревнях из некоторых колодцев такая бурда коричневая идет, что нюхать неприятно. Терпят как-то хозяева. Не сдохли.
– Напиться боишься? Тебе все равно спать ночью. Нет разницы от таблетки или алкоголя. Тетя не разрешает в восемнадцать лет пить с малознакомыми мужчинами? Здесь нет твоей тети. Итак?
Чего он добивается? Хочет посмотреть на меня пьяную? Зачем? Ясно. «Под мухой» язык развязывается и мелет ерунду. Для меня принципиально, что вообще шевелится.
– Нет.
– Я могу заставить, и будет больно, – пригрозил Барон.
Ну, наконец-то! А то я уже испугалась, что беседа слишком интеллигентная. Сволочь он все-таки. Игрушку себе завел и развлекается. Правильно, чем еще в пустом бункере заниматься? Не телевизор же смотреть. Сам-то пить будет? Руки распускать начнет? Черт, запретить ему опустошить бутылку я не могу. Напьется, если захочет. Проклятье, я вообще ничего не контролирую! Даже собой распоряжаться не могу, о каком побеге речь?
