Ничего подобного! Она просто хотела завладеть моим внимание, и это было одним из способов добиться своего. Бессознательно я захлопнул книгу.
– Не хотите ли присоединиться к нам, мистер Дарси? – обратилась она ко мне.
Я отказался.
– Такая прогулка по комнате могла быть вызвана только двумя причинами, причем в обоих случаях моё участие сделалось бы для них помехой, – был мой ответ.
Моя сопутствующая улыбка была направлена, однако, не Кэролайн, а Элизабет.
– Что вы хотите этим сказать? – оживилась Кэролайн. – Мисс Элиза Беннет, вы что–нибудь поняли?
– Конечно, нет, – ответила та. – Но можете быть уверены, чем–то он хотел нас задеть. И самый верный способ вызвать разочарование мистера Дарси – это ни о чем его не расспрашивать.
Я почувствовал азарт. Она адресовала свой вызов мне, но обращалась при этом к Кэролайн, и меня эта игра увлекла.
Кэролайн, однако, не могла чем бы то ни было разочаровать меня. Кэролайн оставалось только настаивать на своём.
– Я должна понять скрытый смысл его слов. Мистер Дарси, соизвольте объясниться.
– Ничего не имею против. Вы выбрали этот вид препровождения времени, так как либо весьма доверяете друг другу и должны поделиться каким–то секретом, либо думаете, что выглядите особенно красиво, когда прогуливаетесь. В первом случае я буду для вас помехой, во втором же – я с большим успехом могу любоваться вами, сидя здесь у камина.
– Какой ужас! – воскликнула Кэролайн. – Я никогда в жизни не слышала ничего более дерзкого. Как наказать нам его за эти слова?
– Нет ничего проще, стоит лишь захотеть по–настоящему, – сказала Элизабет, и озорные огоньки вспыхнули в её глазах. – Дразните его, смейтесь над ним. Вы же с ним близкие друзья – должны же вы знать его слабые стороны.
– Честное слово, не знаю. Дразнить само хладнокровие и присутствие духа! Нет, нет, я чувствую, из этого ничего не выйдет. Не захотим же мы выглядеть дурочками, смеясь без всякого повода. О нет, мистер Дарси может быть спокоен.
– Разве над мистером Дарси нельзя смеяться? – удивилась Элизабет. – Какое редкое преимущество! Я люблю повеселиться.
Да и я не прочь. Но вот чтобы надо мной потешались – увольте. Однако публично признаться в этом я не мог.
– Мисс Бингли, – сказал я, – приписывает мне неуязвимость, которой я, увы, вовсе не обладаю. Мудрейшие и благороднейшие из людей, нет, мудрейшие и благороднейшие их поступки могут быть высмеяны теми, для кого главное в жизни – насмешка.
– Надеюсь, я не принадлежу к их числу, – отвечала Элизабет. – Глупость и причуды, капризы и непоследовательность кажутся мне смешными, и, когда мне это удается, я над ними смеюсь. Но всё это качества, которых вы, по–видимому, полностью лишены.
