Отправились мы. Сто саженей осталось до тюрьмы, околоточный выстрѣлилъ сзади, пятый позвонокъ задѣлъ, я упалъ лицомъ внизъ, кровью облился.
Когда револьверъ ударилъ, испугались шума, бросили меня, побѣжали въ оврагъ. Я безъ памяти сталъ, пролежалъ минутъ десять, потомъ вдругъ слышу шаги, назадъ подходятъ. Вспомнилось тутъ про жизнь, не хотѣлось умирать. Слышу, говоритъ казаку: „Переверни его“. Перевернули. „Въ карманахъ поищи“. Былъ кошелекъ, пять рублей. Взяли.
На другой день утромъ, часа въ четыре, подобрали меня городовые того же участка. Знали, что не все ладно. Я сталъ звать, стонать: „Помогите!“ Тогда подобрали меня, свезли въ больницу.
Когда доложили начальнику, онъ такъ и отвѣтилъ: „Собакѣ и смерть собачья. Ему не въ больницѣ мѣсто. Пускай полежалъ бы въ острогѣ на казенныхъ нарахъ“.
Слухи по городу пошли. Газеты стали писать, Двѣ газеты за меня совсѣмъ закрыли: русскую и грузинскую.
Уже на другой день были арестованы убійцы. Ихъ предали военному суду. Судъ пріѣзжалъ ко мнѣ въ больницу, предлагали вопросъ: „Узнаете ли?“ — „Конечно, узнаю. Вотъ этотъ околоточный“. — „Успокойтесь, говорятъ, не волнуйтесь. Они понесутъ наказаніе“. Я просилъ облегчить. „Они были введены въ заблужденіе“.
На судѣ околодочный сказалъ: „Я членъ охраннаго отдѣленія. Служилъ вѣрой и правдой. Господинъ Каргаретели — членъ комитета. По его указанію убили генерала Грязнова. Я не могъ стерпѣть“. Судъ говоритъ ему: „Молчите“, а онъ все свое.
Судъ городового и казака оправдалъ, а околоточнаго приговорилъ на четыре года каторги. Не отправили его, здѣсь продержали; въ этомъ году недавно въ маѣ мѣсяцѣ выпустить хотѣли, платье принесли въ камеру. Арестанты узнали, заманили въ отхожее мѣсто, задушили его.
Я пролежалъ въ больницѣ безъ движенія мѣсяцъ. Шесть недѣль не могъ руки поднять, кормили меня и поили съ ложки. Въ обществѣ денегъ собрали, послали меня въ Одессу къ профессору Сапѣжко. Понемногу выходился.
Когда вернулся изъ Одессы, мѣсто мое занято. Къ намѣстнику пошелъ, можетъ, пособіе дадутъ. Директоръ канцеляріи говоритъ: „Какое вамъ пособіе? Благодареніе Богу за то, что сами цѣлы“.
Вотъ какъ я цѣлъ, — прибавилъ онъ съ той же усмѣшкой. — Полтѣла живое, полтѣла мертвое…
Такъ меня отпустили. Съ тѣхъ поръ я живу. Много терплю, а живу. Жена кормитъ. Люди собираютъ деньги. Живу, не умираю»…
Онъ замолчалъ.
— Объ одномъ я жалѣю, — прибавилъ онъ, подумавъ. — Даромъ пропалъ. Съѣли меня по ошибкѣ. Зачѣмъ по ошибкѣ?.. Иногда сердце приходитъ. Думаю: «Такъ тебѣ и надо. Старый глупецъ. Въ такое время не стой посерединѣ…» Когда началъ ходить, была у меня мысль: найду этотъ комитетъ. Скажу: господа комитетъ, я за васъ пострадалъ, примите меня къ себѣ. Потомъ стыдно стало. Какой же я размистъ (дружинникъ), воронъ пугать и то не гожусь, калѣка несчастная… Даромъ пропалъ…
