— «Я состарился за эти три года, — сказалъ онъ. — Трудное время было. Съ армянами дрались, между собой дрались. Въ ноябрѣ на митингѣ меня чуть не убили. Пришло пятьдесятъ головорѣзовъ. Насилу меня подхватили, черезъ окно высадили.
Я, знаете ли, лѣваго направленія, — сказалъ онъ, потомъ помолчалъ и прибавилъ: — То есть, это по-нашему. По-вашему выйдетъ — кадетская программа. Рабочій вопросъ, земельный вопросъ, мы объясняемъ, что это такое. Зато нѣтъ бека, который меня бы не ненавидѣлъ. Всѣ забастовки устраиваю будто бы я, даже армянскія.
Такіе нравы разбойничьи. На прошлой недѣлѣ моего брата чуть не убили. Со станціи поѣхали съ дамой. Извозчиковъ не хватило. Мой братъ одно слово сказалъ. Другой человѣкъ сейчасъ револьверъ выхватилъ. Братъ говоритъ: „За что ты въ меня стрѣлять хочешь?“ Онъ держитъ револьверъ, молчитъ. Никто не вступился. Спасибо, не выстрѣлилъ.
Потомъ, когда узнали, что это мой братъ, приходилъ, плакалъ, ботинки цѣловалъ. Говоритъ: „Я — кочи“ (удалецъ). Я думалъ: ты тоже кочи, знакъ тебѣ подалъ, револьверъ досталъ. Жду, думаю: „Отчего онъ револьверъ не вынимаетъ?“
Сосѣди его пришли. „Мы сейчасъ убьемъ его“. Насилу отговорилъ ихъ. Такіе кочи. Все нефть сдѣлала, легкіе хлѣба, дикія деньги. Всякій сбродъ собирается, кочи-головорѣзы. Каждый богачъ нанимаетъ свою шайку, пѣшую и конную охрану. Головы не жалѣютъ. Это кочи. Лѣтъ тридцать назадъ мирно жили, тогда не убивали такъ. Братъ мой говоритъ: „Когда были ребятишками и ходили въ школу, одинъ разъ человѣка убили, мы два года мимо ходили, смотрѣли на камни. Эти пятна, это его кровь“. Такая рѣдкость была, а теперь каждый день въ трехъ мѣстахъ убиваютъ, никакой рѣдкости.
Что будетъ? Наша пословица говоритъ: „Богъ знаетъ, рыба не знаетъ“. Всѣ будемъ кочи, съ револьверомъ въ карманѣ…»
Мы застали Мухтарова въ саду. Онъ сидѣлъ на скамьѣ подъ деревомъ и перебиралъ ранніе фрукты. Два садовника приносили ихъ на пробу въ круглыхъ корзинкахъ. Одинъ былъ высокій, черный, другой маленькій, рыжій, босой, съ мутнымъ взглядомъ, похожій на старую обезьяну.
— Этому старику больше ста лѣтъ, — сказалъ Мухтаровъ, — а онъ все бѣгаетъ.
Садъ былъ огромный, прекрасно содержимый. Вездѣ были прямыя аллеи, узкія канавки съ водой, плодовые питомники. Но только вмѣсто цвѣточныхъ клумбъ были хорошо раздѣланныя огородныя гряды. Очевидно, полезное еще доминировало здѣсь надъ пріятнымъ.
Мухтаровъ былъ высокій, костлявый, съ огромными руками, крѣпкими и черными, какъ клещи. Ему было около шестидесяти лѣтъ, но станъ его былъ крѣпокъ и прямъ. И въ волосахъ не было ни одного сѣдого, ибо онъ ихъ старательно красилъ. Ротъ у него былъ большой и странно наполненный крупными зубами изъ чистаго золота.
