Населеніе разбойниковъ боится и не знаетъ, что съ ними дѣлать.
Крестьяне разсказывали мнѣ довольно откровенно:
— Мы имъ говорили. «Вы хотите разорить насъ. Сколько тысячъ вы набрали, куда дѣвали?» — «А кто знаетъ, — говорятъ. — Тому, другому давали. Теперь ничего нѣтъ». — «Уходите отсюда», — говоримъ. — «Не уйдемъ, — говорятъ. — А если на зиму уйдемъ, на будущее лѣто опять придемъ»…
Противъ этихъ запутанныхъ и трудныхъ отношеній начальство нашло премудрое средство, военную экзекуцію.
Казачій отрядъ въ 200 человѣкъ вмѣстѣ съ офицеромъ былъ отправленъ не то чтобы ловить преступниковъ, а принуждать населеніе къ ихъ поимкѣ и выдачѣ.
Мясо и хлѣбъ для отряда доставляютъ крестьяне.
Я видѣлъ этотъ отрядъ внизу у полотна желѣзной дороги. Лошади стояли у коновязей, и казаки сидѣли у костровъ и жарили куръ, а у вагоновъ стоялъ большой столъ, покрытый бѣлой скатертью и уставленный тарелками и бутылками. Начальникъ станціи гостепріимно угощалъ на чистомъ воздухѣ казачьихъ офицеровъ. Въ то же самое время, несмотря на страдную пору, была собрана противъ разбойниковъ крестьянская облава. Изъ одного села Акури было послано въ нарядъ 25 человѣкъ. Я встрѣтилъ человѣкъ шесть въ духанѣ у станціи. Это были рослые молодцы, но почти безъ оружія.
— Начальство велѣло намъ взять оружіе, — говорили они. — А мы говоримъ: «Откуда его взять? Вы вѣдь насъ обезоружили». А они говорятъ: «Откуда хотите. Продайте барановъ и купите винтовки. Небось, по приказу своихъ комитетовъ покупали, когда хотѣли». Мы стали просить казенныя берданки, да они не дали.
Въ концѣ концовъ эти воины поневолѣ вышли въ поле съ старыми пищалями, съ турецкими ружьями системы Пибоди и Мартини, которыя остались здѣсь еще со временъ русско-турецкой войны.
Одинъ изъ моихъ спутниковъ подумалъ и сказалъ: — А вѣдь они подъ конецъ отберутъ у васъ это оружіе.
— Ну, ничего, — успокоительно говорили крестьяне, — это самое плохое.
Они разсказали мнѣ, что всѣ хорошіе стрѣлки остались дома. Ибо хорошему стрѣлку неприлично вступаться въ такое дѣло. Пожалуй, стрѣлять доведется.
Мимо выстрѣлить, только славу испортить. Попасть — человѣка убить и враговъ нажить.
Ловить такой облавой горныхъ разбойниковъ это все равно, что ловить бреднемъ комара. Вдобавокъ, по нѣкоему молчаливому соглашенію разбойниковъ, ихъ пособниковъ, населенія и даже полиціи, облава была направлена въ такія мѣста, гдѣ разбойниковъ не было и быть не могло. Судьба пострадавшаго пристава была у всѣхъ на памяти.
