Монастыри эти большіе, грузные, сложены изъ огромныхъ глыбъ сѣраго тесанаго камня.
У нихъ перекрестныя арки особаго армяно-грузинскаго стиля и башни тяжелой своеобразной красоты.
Кровли, вмѣсто черепицы, покрыты широкими каменными плитами. Куполы тоже каменные, выведены конусомъ.
Внизу расположены обширныя полуподземныя залы. Постройка такая прочная, что, несмотря на запустѣніе, стоитъ почти безъ поврежденія.
Кто строилъ эти храмы? Каждый изъ нихъ окруженъ могильными плитами. На одной стоитъ сокращенная помѣтка: Θκ, что означаетъ сокращенное Θκνορ — царь. А имя изгладилось.
На стѣнѣ Ахпатскаго храма высѣченъ барельефъ. Онъ представляетъ строителей храма, двухъ братьевъ, мѣстныхъ владѣтельныхъ князей армяно-грузинской династіи Багратидовъ. Одинъ изъ нихъ въ коронѣ, другой въ чалмѣ. Оба маленькіе, приземистые. Они возносятъ вверхъ платформу, на которой стоитъ модель храма, похожая на самоваръ.
Въ то время здѣсь были князья и были строители. Тертадъ, строитель собора въ древней армянской столицѣ Ани, въ XI вѣкѣ былъ вызванъ въ Константинополь для ремонта Святой Софіи. На Алавердской горѣ были старинныя копи, здѣсь добывалась мѣдь и также серебро. Теперь эти копи попали въ руки французской компаніи. Она построила заводъ съ высокими трубами, и крестьяне жалуются, что сѣрный дымъ изъ плавильни (отъ сѣрнистой мѣди) наполняетъ ущелье, портитъ сады и заслоняетъ солнце.
Монастыри давно заброшены. Только въ какомъ-нибудь углу прилаженъ алтарь, и по стѣнамъ развѣшаны грубыя иконы, мѣстнаго и русскаго издѣлія, лежитъ рваный молитвенникъ и горитъ свѣча.
При каждомъ монастырѣ живетъ хранитель-монахъ. Онъ собираетъ доходы съ монастырскихъ земель и посылаетъ ихъ въ Эчміадзинъ, въ церковную казну.
Бакинскій архитекторъ затащилъ насъ внутрь и заставилъ любоваться на тяжелыя колонны, циклопическіе своды и перекрестныя арки армянскаго стиля. Теперь отъ этого стиля ничего не осталось. Крестьяне строятъ кругомъ свои низкія сакли безъ всякаго стиля.
Въ великолѣпныхъ залахъ набросаны мусоръ и всякая рухлядь, рогожи, бочки и винныя бутылки. Въ одной изъ этихъ залъ я нашелъ хлѣбный закромъ. Онъ былъ сколоченъ изъ сосновыхъ досокъ и по формѣ походилъ на гробъ. Это, дѣйствительно, былъ наружный деревянный гробъ. Въ немъ привезли съ сѣвера другой гробъ, свинцовый, а въ свинцовомъ гробу было тѣло одного изъ князей Аргутинскихъ. Теперь гробъ наружный сдѣлался закромомъ. Онъ былъ засыпанъ доверху монастырскимъ хлѣбомъ, и голуби влетали въ узкія окна подъ крышей и клевали зерно.
