Третье, и самое сложное в обсуждении антропного принципа, — это то, что на самом деле он должен был бы называться «углеродным принципом», поскольку основная часть дискуссий касается именно возможностей возникновения жизни, основанной на углероде. Действительно, это обстоятельство, видимо, требует очень определенных физических условий, но, с другой стороны, почему какие–то другие миры не могли произвести на свет свои собственные уникальные и совершенно другие продуктивные механизмы — протяженные плазменные информационные структуры, к примеру? Мы так мало понимаем в физических основах сознания, что дать какой–то осмысленный — положительный или отрицательный — ответ на этот вопрос невозможно. Можно только полагать, что различные миры породили бы различные, свойственные только им, формы жизни.
Теперь вернемся к притче Лесли. Точность настройки вселенной на условия, необходимые для появления человека, слишком поразительна для того, чтобы просто исключить ее из рассмотрения как счастливую случайность. Таким образом, существует два варианта, которые мы и обсудим.
Множество миров. Возможно, существует множество разных, не связанных между собой вселенных, в каждой из которых — свои собственные природные законы и условия. Если таких миров достаточно много (а для того, чтобы этот аргумент работал, их должно быть огромное количество), тогда случайно в одном из них могут сформироваться условия для развития жизни, основанной на углероде. Как раз в нем мы и живем, поскольку ни в каком другом мы не могли бы появиться.
Сотворение. Возможно, существует только одна вселенная, которая именно такова, какова она есть, то есть предполагает развитие человечества. И это так, поскольку таков замысел Создателя, наделивший эту вселенную условиями, точно настроенными на возникновение жизни.
Оба эти предположения метанаучны по своей сути (и вариант «множества миров» — настолько же, насколько и вариант сотворения), поскольку наука имеет в своем непосредственном опыте лишь одну вселенную. Мы уже видели, что все попытки продумать «научные» сценарии для создания серии множества миров (например, идея «вибрирующей вселенной») неизбежно идут дальше того, что могла бы поддержать здравая наука, если, конечно, они преследуют цель обеспечить достаточное количество вариантов, необходимое для объяснения возникновения мира, где существует человек. (Техническое замечание. Самое большее, чего можно достичь, используя широко распространенные научные идеи для увеличения числа физически реализованных возможностей, — это обратиться к идее спонтанного нарушения симметрии, возможно, произошедшего в очень молодой вселенной, благодаря чему Великая Общая Теория была сведена к тем частным ее проявлениям, которые мы называем законами природы. Этот процесс не обязательно должен был быть буквально вселенским, но он мог по–разному проявляться в разных частях вселенной. Тогда следствием этого могло бы быть существование обширных участков космоса, в которых физические константы имели бы разное численное значение. Мы живем там, где эти константы приняли значения, приемлемые для возникновения человека. И все же, для того, чтобы такой сценарий был принципиально возможен, на Великую Общую Теорию необходимо было бы наложить серьезные антропные ограничения.)
