Проблемы начинают возникать, когда, в продолжение этой дискуссии, возникает вопрос: а как это могло случиться? Каким образом предполагаемое благое Божье создание могло стать морально испорченным? Традиционный ответ на данный вопрос, авторитетно сформулированный Августином, приписывает это событие буквальному акту неповиновения наших прародителей, предполагая также, что это привело к пагубным последствиям для первоначально райского творения, принеся в мир смерть и несчастье (физическое зло болезней и стихийных бедствий).Такой взгляд сегодня совершенно неприемлем, если, конечно, считать эти события реально происходившими. Землетрясения, извержения вулканов, ураганы, смерть животных — все происходило на Земле за сотни миллионов лет до появления человека.
Уже давно в христианском богословии существует разделяемая меньшинством другая точка зрения. Она связана с именем Иринея Лионского. Согласно ей, первоначальная невинность сравнивается с невинностью младенчества, а вся история развития человечества — с периодом созревания до достижения зрелости. В таком случае грехопадение соответствует времени бурной юности. Конечно, объяснение Иринея гораздо лучше сочетается с эволюционным пониманием возникновения жизни на Земле, чем теория Августина о доисторической катастрофе.
Можно представить себе картину эволюции человека как постепенное зарождение самосознания и одновременно сознания существования Бога. В какой–то момент притягательность «самости» и притягательность Бога вступили в конфликт, и произошел поворот от полюса божественного Другого к полюсу человеческого «Я». Наши предки стали, по выражению Лютера, «замкнуты сами на себя». Мы — наследники этой ориентации, переданной нам посредством культуры. И нет необходимости предполагать, что это случилось благодаря одному–единственному решающему поступку. Скорее, это должно было случиться и впоследствии закрепиться посредством серии решений и действий. Тогда получается, что не смерть появилась в мире, а люди стали смертны — таким образом, был засвидетельствован печальный факт конечности их земной жизни.
Самосознание с его способностью предвидеть будущее позволило нашим предкам понять, что однажды они умрут. Однако их увеличивающееся отчуждение от Бога отрезало их от единственного настоящего источника надежды на продолжение жизни после смерти, сделав тем самым осознание мимолетности человеческой жизни еще более горьким. Таким образом, можно переосмыслить христианскую доктрину о грехопадении.
