Аврора словно провалилась в липкий и кромешный мрак. В нём не осталось мыслей, но ощущения непоправимой беды никуда не девалось. Так чувствуешь себя, когда плачешь – горько, безысходно, щиплет в носу и есть желание проснуться где-нибудь в другом месте.
Или не просыпаться вовсе.
Первым, на чём сконцентрировалось внимание, что выплыло из темноты похожим на лезвие лучом, было красивое, но жёсткое лицо с полуночно-синими глазами, насмешливое, резкое, кажущееся беспощадным. Странно – ещё мгновение назад вокруг были лишь птицы, а потом возникло, словно из ниоткуда, человеческое лицо.
– Ворон? – хотела сказать она, но губы не слушались.
В склонённом над ней лице не было ни жалости, ни сочувствия, ни сожаления. Будто демон, явившийся за душой, но не в силах к ней подступиться, потому что она ему ещё не принадлежит.
Пока.
Лицо Ворона растворилось в клубящемся серыми тучами небе, над ней склонился отец. Взволнованное, измученное, бесконечно любимое и невыносимо ненавистное в этот момент лицо… Желание причинить отцу боль любым способом, любым путём вновь вернулось, и она полетела куда-то вниз – такое чувство, что земля под ней разверзлась. И она падает, падает глубоко вниз.
«Я умерла? Это могила?», – подумала Аврора.
Но полёт (или падение?) всё продолжалось.
– Аврора! Вернись ко мне! – звал её кто-то сверху.
Падение прекратилось. Она оказалась стоять на той улице, где погиб Хорхе. Ревели мотоциклы. Около черной стены со множеством имён горели лампады и свечи, лежали белые и алые цветы. Аврора подошла ближе, пытаясь прочитать имена, но буква всё время менялись, будто их каждую секунду набирали и стирали заново.
На чёрном мраморной плите отразилось её лицо, как в зеркале. Прежде Аврора во снах никогда не видела собственного отражения. На какой-то момент рядом с её лицом возникли другие лица – отца и матери.
– Аврора!..
Она резко отступила от монумента, не желая слышать их голоса.
Вдалеке послышался нарастающий рёв мотоцикла – по пустой дороге ей навстречу несся уже знакомый мотоцикл. В её реальности он уже был разбит и превращён в гору покорёженного металла, но здесь он был целёхонек.
Как и оседлавший мотоцикл всадник! Она узнала его, несмотря на то, что лицо его, как у древнего рыцаря забрало, закрывал щиток мотоциклетного шлема. Он затормозил так резко, что тормоза грозно визгнули и машину занесло – она пошла юзом, как и в тот роковой страшный день. Только здесь Хорхе удалось справиться с управлением.
