Лучи позднего зимнего солнца падали на нас, и впервые с того дня, как я приехала сюда, я сумела почувствовать его тепло. Будь я человеком, то мои ноги сейчас отваливались бы от усталости после подъема в гору. Впрочем, я тоже слегка задыхалась, все еще привыкая к более разряженной атмосфере. Но чем ближе мы подходили, тем сильнее меня тянуло к поместью, как магнитом. Я ощущала запах дома. Чувствовала его вкус. Чуть ли не на ощупь могла потрогать.
Когда поместье, наконец-то, показалось, мое сердце ухнуло в пятки.
То, что когда-то было величественным поместьем с правой стороны тупиковой улицы, теперь было не в лучшем состоянии, чем гостиница. Если гостиница была построена в викторианском стиле еще в начале образования города в 1850-х, то наш дом был несколько новее, но все равно в старом готическом стиле. Мама говорила, что этот стиль помогал ей чувствовать себя как дома — как у себя дома в Румынии. Я сглотнула образовавшийся в горле комок, когда поняла, что только подумала о маме, как о маме.
Мы прошли по длинной подъездной дорожке к входной двери, за которой гремел рэп. Эдди бросила на меня удивленный взгляд и открыла дверь взмахом руки. Музыка сразу же смолкла.
Мы зашли в дом, в огромное фойе с мраморными полами и двойной деревянной выгибающейся лестницей, украшенной замысловато кованным железом. Оно напоминало ручную ковку Рока. Слой пыли покрывал перила и стол, стоящий посредине фойе (я помню, что весной и летом на нем постоянно стояли вазы со свежесрезанными цветами). Обои, которые когда-то были элегантными и роскошными, отклеились и закрутились по краям.
— Аурелия! — Крикнула Эдди, и ее голос эхом отлетел от мраморных плиток пола. Девчонка выбежала из одного из холлов наверху на балкон над нами. — Ты, вроде бы, должна быть у меня дома. Или у Лены. Какого черта ты забыла тут?
— У Лены куча дел. А здесь мой дом, не твой! И какого беса тут делает она?
Парень, которого я видела рядом с ней на кладбище вышел оттуда же, откуда вышла Аурелия. Из своих комнат, вспомнила вдруг я. Моя спальня тоже находилась в том коридоре, в конце крыла. У парня такой же цвет волос, как у меня, не такой темный, как у мамы или Аурелии, но у него такие же карие глаза, как у нее — такие же карие какие были у меня до превращения.
На вид он щуплый и неуклюжий, как и все двенадцатилетние мальчишки. Он просто сердито посмотрел на меня, но не сказал ни слова.
— У нее есть право находиться тут, — сообщила Эдди.
