Воздух наполнился ожиданием. Я не знаю, сколько мужчин стояло передо мной. Я не знаю, сколько трупов валялось на земле, и как такое насилие может быть допущено в мире, который я знала раньше. Но я понимала, что прекращение огня было хрупким и могло возобновиться в любой момент.
Угроза скользила по траве, как змея.
— Я убью тебя, мать твою. Запомни мои слова. Истинные Порочные только и ждут, чтобы убить тебя.
От чьих-то тихих шагов сильно вибрировала земля.
— Порочных не существовало гребаных четыре года. С момента, когда я занял пост, они были Чистой порочностью. А ты недостаточно чист для этого клуба. С тобой покончено.
Я вздрогнула, когда залп из пистолета разорвал застоявшийся воздух.
Грохот, когда безжизненное тело упало на траву. Чуть слышный вздох ускользающей души.
Убийство.
Убийство, совершенное прямо передо мной.
Заложенная во мне потребность заботиться и исцелять — та часть меня, которая была столь же непоколебима, как биение моего сердца — плакала от сожаления.
Смерть была тем, против чего я боролась ежедневно, но сейчас я была безоружна.
Я ненавидела мысль, что эта жизнь, украдена прямо передо мной. Что я не смогла остановить этого.
Я свидетель.
И еще, я ничего не видела.
Я была причастна к битве, но ничего не видела. Никого не узнаю. Я бы никогда не смогла сказать, кто в кого стрелял, или кто был прав, а кто нет.
Мои руки дрожали, хотя мне удалось остаться до жути спокойной. У меня шок? Если так, то как мне выйти из этого состояния?
Женщина рядом со мной свернулась в клубок, коленями упираясь мне в бок. Моей первой реакцией было оттолкнуться от прикосновений. Я не знала, кто это был, друг или враг. Но быстро пришла вторая реакция: поделиться своим спокойствием — дать ей понять, что бы ни случилось, она не одна. Мы столкнулись с одинаковым будущим — неважно, насколько мрачным.
Рой голосов над нами, в основном шепот, быстро отданные приказы. Каждый звук усиливался. Из-за того, что я не могла видеть, мое тело искало другие способы, чтобы найти подсказки.
— Избавьтесь от тел до рассвета.
— Мы вернемся и убедимся, что нас прикрыли.
— Передайте всем. Все кончено. През победил — больше никакой анархии.
Каждый голос был отчетливым, но мои уши вздрогнули только от одного, грохочущего рокота, отчего по моей коже бешено бежали мурашки.
Он не говорил с тех пор, как приговорил кого-то к смерти и спустил курок. От каждой секунды его молчания мое сердце колотилось быстрее. Я не боялась. А следовало бы. Я должна быть парализована страхом. Но он вызывал что-то во мне — что-то первобытное. Так же как я знала, что я женщина и ветеринар, я знала, что его голос что-то значит. Каждая частичка моего тела напряглась, ожидая, когда он заговорит. Это было неправильно, жаждать голоса убийцы, но это было единственное, чего я хотела.
