Ситуация с автомобилем, трамваем, падающим на голову предметом — это предварительный, отборочный тест. Если после трех тестов человек не мог справиться с ситуацией, и вновь погибал, «материал» списывали по профессиональной непригодности, погибшего восстанавливали, но больше с ним не работали. Для тех же, кто прошел предварительный отборочный тест, моделировали ситуацию, соответствующую его профессиональной ориентации. Для меня это был полет на помощь пострадавшим от землетрясения. Какие ситуации будут предложены остальным пациентам доктора Розенберга, выяснить не удалось, информации об этом не было в той базе данных, к которой мы получили доступ.
Доктор Архангельский давал нам указания, что нужно печатать из найденного материала. Так мы проработали почти до самого утра. Уже начинало светать, когда мы, наконец, выключили компьютер, погасили свет и закрыли дверь. Воодушевленные успехом, мы решили немедленно выбираться отсюда, воспользовавшись выходом, обнаруженным доктором.
— Да, наследили мы здесь, — проворчал доктор Архангельский, — кучу бумаги израсходовали.
— Ничего, — ответил Валера, — пока доктор Розенберг заявится в свой кабинет, нас уже в городе не будет.
Мы шли по тихим улицам сонного города, еще не пробужденного первыми лучами восходящего солнца. Серело. Неясные очертания деревьев, домов, столбов с погашенными фонарями, словно призраки, наполняли пространство странными существами потустороннего мира.
Когда мы добрались до входа в каменоломни, обнаруженного доктором Архангельским, уже совсем рассвело, первые лучи солнца чуть коснулись легких перистых облаков, оставшихся на небе от вчерашней непогоды, зазвенели птицы в вышине, предрекая начало нового дня.
Мы зажгли факелы, приготовленные Валерой и доктором, и спустились в узкий, сырой коридор, ведущий в подземелье. Доктор шел впереди, освещая факелом путь, за ним следовал я, потом Коля Клименко, и замыкал строй Валера Матвеев, держа второй зажженный факел. Местами ход сужался до такой степени, что приходилось, буквально, ползти на четвереньках, местами можно было идти, выпрямившись в полный рост. Почти на всем протяжении пути с потолка и со стен постоянно сочилась вода. В двух местах мы шли по колени, а иногда и по грудь в воде, полностью сухих мест в подземелье, практически, не было.
Перед каждым поворотом доктор тщательно осматривал сделанные им с помощью копоти факелов отметки на стенах, что-то ворчал себе под нос, и продолжал путь.
