— Подойди сюда, Сережа, — тихо сказал он. Я подошел.
— Я видел доктора Архангельского, он сказал, чтобы ты ни под каким видом не возвращался в свой номер. На тренировки и процедуры больше не ходи. Продолжай поиски, но очень осторожно. Вы ввязались в серьезную игру, и по-видимому, вам обоим грозит смертельная опасность. Доктор сказал, что сам найдет тебя.
Я ушел. Я бродил по улицам города, заходил в кафе и рестораны, в которых ранее никогда не был, но и там были все те же лица с пустыми, безразличными ко всему глазами. Приближалась ночь. Оставаться на улице было опасно, да и холодно. Идти некуда. Я забрел в дальний угол старого, заброшенного парка, и там, разворотив кучу опавших осенних листьев, устроил себе ночлег. Хорошо, что давно не было дождей, и листья были сухими. Так я провел ночь, зарывшись в листву, прислушиваясь к каждому шороху. Наутро одежда моя выглядела не лучшим образом, на щеках начала пробиваться щетина. Еще пару таких ночевок, и я превращусь в чучело, которое не пустят ни в одно заведение, потеряю волю к жизни и способность сопротивляться обстоятельствам. В глазах моих появится та же пустота, которую я видел в глазах прохожих. В конце концов, меня схватят, и все кончится.
Я снова бродил по городу, заглядывал в лица людей, стараясь отыскать в них хоть какие-то проблески мысли. Я продрог, проголодался, и решился, все-таки, заглянуть в ресторан, надеясь, что, несмотря на мой помятый вид, меня не прогонят. Нужно согреться, поесть и привести мысли в порядок. Возможно, это было не лучшее решение, но к хорошей еде я добавил бутылку коньяка, надеясь, что энергия солнца, заключенная в этом благородном напитке, вернет мне надежду и оптимизм. После третьей рюмки, когда я ощутил в теле приятное тепло и легкость в голове, жизнь показалась мне не такой уж ужасной.
Я стал внимательно рассматривать посетителей ресторана. Внимание мое привлек мужчина, сидевший в самом углу, лицо его казалось знакомым, и я пересел за его столик. На столе перед ним стояла не начатая бутылка водки. Я сел молча, поставив рядом с его бутылкой свою.
«О!» — сказал он, заметив меня, налил и поднял рюмку. «Угу!» — ответил я, наливая себе коньяк. Мы чокнулись и выпили. Он был первым, кто хоть как-то отреагировал на мое присутствие, единственный человек, в чьих глазах я заметил проблески мысли. Я сидел, глядя на него, и вспоминал, где я мог раньше видеть этого человека. И вдруг я вспомнил его. Это был Коля Клименко, что летал на Ан-26, а потом переучился на вертолеты и пропал где-то в Афгане. Узнать его было трудно, он очень изменился с того времени, когда мы, молодые, веселые, недавно окончившие училище пилоты, с гордостью носили звезды на крыльях и звездочки на погонах. Но это был он. Голова поседела, но все те же рыжие усики, пожелтевшие у губ от табачного дыма, все та же усмешка, тот же взгляд, те же жесты.
