— Скажите, профессор, — спросил доктор, — а к чему такие сложности. Сначала они берут человека, пережившего душевную травму, устраивают ему какие-то бессмысленные тесты на выживание, потом, в случае его гибели, восстанавливают организм на основе клонирования, и только потом, берут у него клетки, для производства безличностных копий? Не проще было бы просто взять клетки у высококлассного специалиста под видом медицинских анализов, и дальше на этой основе делать копии!
— Не все так просто, как Вам кажется. Во-первых, с человеком, получившим душевную травму, легче работать, он более податлив, воля его частично сломлена. Во-вторых, здесь готовят специалистов, которые должны действовать в экстремальных ситуациях. Для этого нужно подавить страх, сделать это можно на генетическом уровне. Полностью подавить страх нельзя, ибо страх обеспечивает гомеостазис, страх — это основа инстинкта самосохранения. Нужно подавить панический страх, который парализует волю и не дает возможности принять правильное решение в критической ситуации. Это решается на генетическом уровне. И, в-третьих, генная инженерия позволяет выделить ген, который отвечает за профессионализм, и таким образом передать склонность к данной специальности по наследству.
— Профессор, — сказал я, — Вы должны рассказать всему миру о том, что здесь происходит, обо всем том, что Вы знаете!
— Нет, молодые люди, я уже давно ничего никому не должен. Я ведь не человек, понимаете, не человек. Просто существо, лишенное человеческих качеств. Да, и ничего я, по сути дела, не знаю. У меня нет фактов. Это все лишь результат моих логических умозаключений. А может быть, все совершенно не так, и это только бред моей больной фантазии.
— Но ведь, о работах секретной лаборатории гестапо Вы все знаете! — сказал доктор. — Вы должны все рассказать. Мы не должны допустить, чтобы человечество постигла новая катастрофа!
— Я уже говорил вам, что никому, ничего не должен. А потом, учтите, все, абсолютно все в этом мире развивается по программе. Если мир не должен пойти по пути, намеченному Гитлером, то он и не пойдет по нему, а если должен, то ни я, ни вы, и никто другой, не смогут изменить мир. Еще раз повторяю вам, что я не человек. У меня нет ни желаний, ни стремлений, ни чувства долга перед кем-либо, у меня вообще ничего нет. Я просто сижу целыми днями на этой скамейке, и вспоминаю прошлую жизнь. Но воспоминания эти не доставляют мне ни радости, ни печали, ни боли, ни страдания, и не вызывают никаких желаний.
