— Если это так, то мы лезем в мышеловку, которую сами для себя и поставили. Откажитесь, пока не поздно. Каким образом, и кто мог прекратить следствие по моему делу? Как Вы думаете? Все это гораздо серьезнее, чем мы себе представляли. Стоит ли Вам ввязываться в это дело?
— Стоит, Сережа, стоит. Я готов полезть в эту мышеловку, только бы узнать правду, и я узнаю ее, чем бы это мне ни грозило.
Вскоре подполковник вернулся, очень расстроенный.
— Случилось несчастье, доктор, один наш пациент попал под автомобиль, пострадал очень серьезно. Видимо, нужна срочная операция, а у нас достаточно квалифицированных хирургов нет, только одни психологи. Не смогли бы Вы нам помочь, поехать с нами?
— А операционная у вас есть? Нужен еще и подготовленный медперсонал, соответствующее оборудование. Может лучше вести его сюда, в город?
— Нет, не довезем! А операционная есть! Есть персонал, есть и оборудование, но нет хирургов достаточно высокой квалификации, просили вызвать специалиста из городской больницы. А раз Вы тут, возможно, не откажете в помощи?
— Хорошо, поехали, только пойду, коллег предупрежу, с этими ранеными в больнице без меня справятся, но надо отдать кое-какие распоряжения.
Станислав Викторович ушел, но вскоре вернулся, и мы уехали. С доктором мы расстались, и я направился в свою гостиницу. Придется ли еще мне свидеться с ним?
Секреты лаборатории гестапо
Когда я вернулся в свой город, он встретил меня теплым осенним утром. Деревья, еще не успев сбросить свой последний наряд, стояли тихими и печальными. Какая-то легкая, светлая грусть была в облаках, плывущих по синему небу. Есть особая красота, особая прелесть в синеве осеннего неба. Это не выгоревшие под жарким солнцем краски лета, а яркая, жгучая синева. Природа прощается с теплом, одеваясь в последние наряды, чтобы вскоре сбросить их до весны, и умереть. На душе было грустно и тревожно. Увижу ли я снова доктора Архангельского? Мы ввязались в серьезную игру, которая по силам лишь профессиональным разведчикам, как два дворовых пса, ворвались мы в стаю волков, которая разорвет нас на куски при малейшей ошибке.
Прошел день, а от Станислава Викторовича вестей не было. Я приготовился к долгому, томительному ожиданию, но на следующий день он явился ко мне в гостиницу, как ни в чем не бывало. Вид у него был мрачный и озабоченный.
— Пойдем, Сережа, поговорим. Все гораздо хуже, чем мы предполагали.
Мы спустились в кафе, в котором, как всегда сидели два капитана, и спорили, не видя ничего вокруг себя. Несколько посетителей сидели за столиками, поглощенные своими заботами.
