Конец кровавого дьявола | страница 2



Когда Леха, пошатываясь, выбрался из пропахшего мочой и кошками подвала, свежий мартовский ветер приятно ударил в лицо, освежая потную шею. Водка, которую Леха только что залихватски опрокинул в себя, приятно согревала нутро, веселила душу: парень казался себе значительным, сильным и умным. Нет, просто классно он сегодня кирнул! Даже Генка-слесарь будто бы зауважал его за это. Вот только мать, зараза… Небось учует, орать будет… Как надоела она со своим дурацким нытьем!

Леха пошарил в кармане, вытащил последнюю мятую сигарету. Хотел было свернуть к пивнушке, которая была за углом, но тут заметил, что впереди, высокомерно переставляя ноги в весенних сапожках, идет крупнозадая высокая девица с копной светлых волос, торчащих из-под надвинутой на глаза шапочки.

«У сука! Какой зад шикарный! Трахнуть бы ее! Было бы что рассказать Генке и ребятам. В конце концов мне уже семнадцать лет, мужик я или не мужик?! Не буду же я вечно трахаться с самим собой!» – подумав так, Леха прибавил шаг, воровато оглянулся. Тихий безлюдный переулочек, арка, ведущая в заброшенный и заваленный мусором дворик.

Эти бабы словно нутром чуют, если позади них кто-то идет. Вот и эта засеменила, затрясла своим задом.

Девушка! – хрипло позвал он. – А постой-ка!

Но девица заспешила. В два прыжка Леха догнал ее, схватил за рукав.

Гузель, увидев перед собой худое, прыщавое лицо подростка, попыталась с омерзением вырвать руку, но не тут-то было. Этот длинный, сутулый недоносок оказался на редкость сильным.

Он толкнул ее в снег, она упала, подскользнувшись, а парень, дыша ей в лицо перегаром, полез к ней под куртку, разорвал блузку, и Гузель с ужасом ощутила его потные руки, похожие на лапы ящера.

– Ну что ты, что ты, тихо, тихо. А-а, мразь, кусаться?! Блядь подворотная, я тебя…

Он ударил ее по голове чем-то тяжелым. Свет померк, и Гузель потеряла сознание.

Вид неподвижной и мягкой, как тряпка, девушки почему-то привел Леху в восторг. Трясущимися руками, забыв обо всем, он начал стягивать с нее джинсы. Белые полные ноги, белый живот – сквозь рваную блузку. В голове у Лехи мелькнуло даже: а может, он убил ее, – и эта мысль вовсе не показалась ему страшной, а наоборот – вот именно сейчас, теперь, он более всего на свете желал вонзить свое неистовое естество в это полумертвое тело не воображаемой, а настоящей женщины. Сейчас! Сейчас…

Но чья-то сильная рука рванула его за воротник, и Леха чуть не задохнулся. Он мгновенно протрезвел, сердце зашлось в липком испуге, он судорожно схватился за сползшие штаны.