Вера опустилась на колени около Георгия, и в тихой молитве начала благодарить Бога за подаренный вечер с дорогой ей подругой. Молитву подхватил Жора, и это стало такой неожиданностью для гостьи, что она даже не заметила, как сама опустилась рядом с ними на колени. Все ее существо окатило какой-то незримой, ласковой и нежной волной умиления; следом она ощутила необычайно восторженный подъем души, словно кто-то подхватил и понес ее в заоблачную высь на крыльях любви. Она просто захлебывалась от нахлынувшего из ниоткуда счастья, и слезы благодарности любящему Богу потоком хлынули из ее глаз. Сквозь рыдания она стала просить Бога простить ей грехи и затихла в глубоком благоговейном смирении перед Ним. То, что она не сумела сделать в лагере за три года (покаяться в грехах), теперь произошло в одномоментном порыве души. И почему-то верилось, что теперь все будет по-другому. Как и что именно, она не могла еще сказать, но будет обязательно. Именно об этом и говорили ей не менее счастливые свидетели ее покаяния: Вера и Нина Ивановна. То же испытывал и Жора и, не сводя глаз с Валентины, загадывал какое-то желание. Воистину: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом».
Только Сергей оставался безучастным ко всему.
Уже в октябре они сыграли более чем скромную свадьбу, хотя старый Баймухан настаивал на торжествах. Деньги, мол, у него на такое мероприятие найдутся. И смирился только на том условии, что молодые поступят по казахскому обычаю, то есть первенца отдадут ему, как отцу и деду, на воспитание. Ну и чтобы жили с ним, а не в том бараке, куда они задумали было переехать. Условия были приняты, и свадьба состоялась. Ни у кого из окружающих даже не возникло мысли шутить по поводу жениха, его физического недостатка. В свободное от работы время Жора стал заниматься резьбой по дереву и потихоньку украсил дом Баймухана снаружи разнообразными персонажами из детских сказок. И еще одно не забывал бывший моряк: занятый днем, вечерами он шел молиться с Валей о Сергее. Однажды почувствовав свое собственное спасение для вечной жизни, он был просто одержим мечтой о том же для своего друга. А для этого тот должен был вновь обрести память. Но время шло, а Сергей так и оставался безучастным ко всем молитвам. И вот уже в душу моряка начинает закрадываться сомнение в действенности их молитв. Даже увещевания Веры, что у Бога на все есть Свой план, уже не столь ободряли его. Он видел, как Сергей все больше замыкается в себе, очевидно, от безуспешных попыток что-то вспомнить. Как-то в разговоре Вера упомянула его бывшую страсть к рыбалке, и Жора тут же отреагировал. Уж кого-кого, а рыбаков на работе было предостаточно, и он выпросил у них для своего друга бамбуковое удилище. И Сергей натурально ожил. Совсем кстати оказался заядлым рыбаком и их сосед-пенсионер, с которым они ранним утром стали уходить на реку примерно за километр от дома. Дорога совсем не утомляла Сергея, другой раз ему даже приходилось поджидать отставшего напарника. В конце октября еще стояли теплые дни, и они не пропускали ни одного, чтобы не пойти на рыбалку. Иван, так звали соседа, не признавал никаких других снастей, кроме удочки.
