Чтобы перевести дыхание, я отпрянула от зоны досягаемости его оружия. Он обрадовался и вытер пот со лба, а потом продолжил:
— Шифу Ли и тридцать других даоши — тридцать! — по очереди колдовали день и ночь неделю. Они смогли поддерживать жизнь принцессы днями, — он поманил меня к себе для нового сражения, и я послушалась с неохотой. — Их общая магия остановила рост Сисюэмо шу, и она могла дышать, но они не смогли убить растение или убрать его. Девушка умерла от голода.
— Это ужасно, — сказала я, шагая вперед для выпада, но он отбил мой прут. — Дерево-вампир убило ее тело, но ее высшая душа осталась целой?
Он был возмущен, но все равно обманул меня финтом и ударил по моему предплечью. Мужчины завопили от радости.
— Что это за вопрос? Да, Ли-лин, ее душа была целой. Растение выпило ее кровь и положительную энергию. Ничто не тронуло ее душу.
— Это хорошо, шифу. Растение больше никому не навредило?
— Это не было заразным, — сказал он. — Когда она умерла, оно почти сразу же умерло. Даоши решили, что растение было злым, демоническим, но заражение принцессы было из-за проклятия волшебника.
— Это звучит ужасно, шифу.
Он мрачно улыбнулся и ударил прутьями по моим, отгоняя меня.
— Я еще не описал это так плохо, как было, Ли-лин. Цветы были красивыми, и это пугало. Думаю, она ослепла перед смертью и оглохла. Это было поражение. Если бы мы знали, кто колдовал, или где был алтарь волшебника, мы могли бы спасти ее.
— Я не понимаю, зачем волшебнику проклинать Сю Анцзинь, — сказала я.
Защита отца пала, и я ударила обоими прутами сильнее, чем намеревалась. Мужчины снова завопили. Радуясь мигу перерыва, я отошла от него и вытерла пот с лица.
— Сю Анцзинь? — сказал он. — Жена Сю Шандяня? Она пострадала от Сисюэмо шу?
— Оно убило ее, — сказала я.
Отец обмяк, как мокрый мешок, зажмурился.
— Я знал ее, — сказал мрачно отец. — Я представил ее мужу.
— Он мне рассказывал, — сказала я. — И показал их Восемь деталей.
— Это, — он оскалился. — Все ложь. И зря.
— О чем ты, отец? Шифу?
Он повернулся к зрителям:
— Сражение закончено, — сообщил он. Ворча, они разошлись. Отец протянул руку, и я вернула прутья. Он связал их леской и вернул в сумку. Железная пиала, в которой он сжигал бумагу, уже остыла, и он стал разбирать переносной храм и алтарь. Я помогала ему собирать вещи. Он взглянул на меня и кивнул.
Зевак не осталось. Отец шагнул ко мне и сказал:
— Я сделал для нее фальшивое чтение, Ли-лин.
— Почему ты это сделал?
