В очередь на выезд в Израиль
Наступала наша очередь подавать документы на выезд. Сама эта процедура требовала подготовки. Мы знали от предыдущих выезжающих, какие придется собирать подписи. Разрешения на выезд в Израиль не выдавались автоматически всем желающим. Даже в наиболее открытые годы были отказы. В ОВИРе (Отдел виз и регистраций милиции) внимательно изучали биографии подавших на выезд евреев. Сапожники, портные, механики, работники торговли, строители, врачи получали визы легче, чем инженеры, электронщики, физики, химики, ученые. Много отказов получали те евреи, которые по долгу службы были заняты на секретных военных предприятиях. Даже, если вы работали поваром на машиностроительном заводе, а этот завод когда-либо производил что-то для армии (например, ложки для солдат), вам могли отказать в визе на выезд из СССР. Если в институте у вас была военная кафедра, или вы проходили срочную службу в армии на ракетном полигоне, а не в стройбате, вас ждал отказ.
Но были исключения и из этого правила. Подача документов — это была непредсказуемая русская рулетка: получил разрешение — значит выиграл право на лучшую жизнь; проиграл — «сел в отказ», и превратился в изгоя общества.
…Мой пятилетний сын пришел из детского садика домой и спросил меня: «Папа, а кто такие еврейчики? Почему Витька меня обзывает еврейчиком? Я ведь не еврейчик?» «Мы евреи, сынок, — отвечаю я, — дай Витьке кулаком по носу, и он прекратит. Мы евреи, евреем быть трудно. Но мы же с тобой сильные, сынок!»
Вспоминаю, как делали обрезание сыну. Родился маленький еврей — надо делать обрезание. Нашли моэла-старика (моэл — это человек, специально обученный проведению обряда обрезания), которому далеко за 70. Он был один на много городов, где жили евреи. Других просто не было. Его телефон передавали по секрету. Официально обрезание в СССР было не разрешено.
Моэл пришел, пригласил всех мужчин в отдельную комнату. Опустили шторы. Все помолились…
Через неделю к нам зашла участковый детский врач Циля Ефимовна Ледерман. Осмотрела сына: «Все в порядке. Не волнуйтесь». Многие еврейские мужчины СССР были необрезанными. Уже потом в Израиле или в Америке они решатся пройти обряд обрезания.
Первое, что я сделал, перед подачей документов, это попросил начальника перевести меня с должности главного инженера на мою прежнюю должность прораба. Он был удивлен. Василий Алексеевич Верезуб, молдаван по национальности, был умным и сильным строителем. В нашем городе Черновцы к этому времени уехали по израильской визе тысячи человек. Все начальники всех предприятий очень настороженно относились к евреям: любой из них в любую минуту мог подать заявление на выезд. А это какой-то тенью отражалось и на начальнике. Мол, не досмотрел, не довоспитал. Пристально посмотрев на меня, Верезуб подписал мое прошение на уход с должности главного инженера.
