Перенесли вещи. Почти сразу нашел того же бригадира носильщиков. Опытный парень, он тоже меня узнал. Процедура передачи денег прошла быстро. Опять взвешивание чемоданов. Все наши прошли в закрытую часть вокзала.
Все, Клара с семьёй уехали. Спасибо носильщику, вернули один чемодан с какой-то чепухой. Кроме семьи моей сестры, евреев, ожидающих поезд до Вены, на вокзале не было. В этот раз настроение было тревожным. Если раньше мы волновались о тех, кто уезжает в Америку и в Израиль, то теперь волноваться надо было и тем, кто остается.
В стране нарастал антисемитизм. Ухудшался и общий уровень жизни. Все больше и больше товаров ежедневного пользования переходило в разряд дефицита. Все больше и больше людей осознавало лицемерие и порочность советской системы. И в этом свете, евреи, получившие право на выезд, вызывали у одних зависть, у других поддержку, у третьих злобу. Теперь уже многие и неевреи хотели уехать из СССР.
Вопреки моим ожиданиям, в этот раз меня арестовали по-настоящему. Вооруженная охрана провела меня в отделение милиции, которое теперь находилось не в здании вокзала.
Пожилой капитан начал оформлять протокол. Естественно, нашел по документам, что это мой второй арест за нарушение режима.
— Вы второй раз в закрытой зоне.
— Да, я провожаю сестру. Мне в Чопе делать нечего, я сразу уеду, — отвечаю по старой схеме.
Но становилось ясно, что положение мое серьезное. Капитан записывал мои данные.
Помог случай. В это время за решеткой отделения милиции, прямо за спиной капитана бушевал какой-то арестованный алкоголик. Он поливал капитана отборным матом и орал из-за решетки: «Ты, капитан, такой и сякой, и чтобы тебя и сверху…, и снизу…, и сбоку… И чтобы тебе то…, и чтобы тебя сё!..» Свою речь алкоголик дополнял соответствующей жестикуляцией. Я никогда в жизни не слыхал такого великолепного отборного мата. Алкоголик не был дураком. Он знал, что ему ничего особенного не грозит. В СССР пили все, и на пьянство смотрели с пониманием, снисходительно. Капитан, интеллигентный человек, морщился, злился, но, наконец, сдался.
— Ладно, распишитесь вот здесь и уходите.
Документ, который мне пришлось подписать, гласил, что я осознанно дважды нарушил правила въезда в закрытую зону и предупрежден о том, что в третий раз мне грозит тюремный срок в три года.
— На работу сообщать будете? — спросил я капитана.
— Заткнись! — не выдержав, заорал капитан на бушующего за решеткой алкоголика.
— Не буду. Уходите скорее. Видите, что у нас тут творится, — сконфуженно сказал капитан и отдал мне паспорт.
