Его Стефания злится. Начало — не очень.
Думай обо мне, Стефания, как я о тебе. Не своди с меня глаз. Ты моя.
Он повертел головой!
Да в чем дело! У меня навязчивые мысли о ее принадлежности мне. И это не только мысли, это уверенность и какая-то утвержденность.
Она моя!
И ты не согласна насчет прекрасных ножек? — уточнил Николай и наклонился, пытаясь увидеть под столом те самые ножки, которые они сейчас обсуждали. Нет. Это вызывающе! Я бы, на месте дизайнера, оголила руки и часть спины. Руки и часть спины? — повторил он, растягивая слова и не отводя от нее задумчивого взгляда… — Что ж, я согласен, неплохо было бы… Валяй! Что? Оголяй, — разрешил он лениво-уговаривающим тоном, неодолимо завлекая ее своими намеками. Николай облизнул верхнюю губу, при этом не сводя горящего взгляда с ее сомкнутых губ.
Стефания, отчаянно пытаясь сохранить хладнокровие, решила уточнить услышанное:
Здесь? Да, а что? Нет, — категорично ответила она, сдвинув ноги вместе и выпрямив спину. Ее лицо выражало смущение и сопротивление.
Николай весь напрягся, как хищник перед прыжком, глаза сверкнули в предвкушении:
Мне нравится, когда ты говоришь «нет». Нравится? Почему? — спросила она не понимая. Потому что это «нет» через несколько минут станет «да», — объяснил он самоуверенно, по-прежнему не сменяя напряженную позу предвкушения. Ха! — отмела сказанное Стефания, улыбнувшись обескураживающе и скрестив руки на груди, демонстрируя, что она ничего делать не будет. Значит, «ха»?Да, ха! — снова повторила Стефания, откинувшись в кресле, голос ее зазвучал еще уверенней. Посмотрим, — сказал он.
Николай сосредоточил взгляд на том, что находилось перед ним. В его руках появился треугольный хлебный тост, нож, рядом масло в серебристой масленке. Казалось, он вовсе забыл о ней и их разговоре, занявшись исключительно тостом. Закончив намазывать масло, он положил нож на тарелку, откусил большой кусок и начал жевать. Желваки на щеках заходили, уголки губ были в масле, кончиком языка он их слизал, не сводя пристального взгляда с тоста, провел кончиком языка по нижней губе. За всеми этими движениями наблюдала Стефания, ожидая, когда же он приступит к выполнению своих угроз. Ее тело излишне чутко отозвалось, напряглось, как будто это Николай по ее коже провел языком; желание охватило ее, переполняя нетерпением.
Наконец он перестал жевать, поднял глаза на нее — и их взгляды встретились. Стефания прочла в глазах Николая жаркий ответ на свое желание. Желание немедленно встать и пересесть к нему на колени стало нестерпимым, она еле сдерживала себя.
