– Нет, а что, собственно, происходит? – наконец проснулась Катя.
– Катя, после Нового года ваша бабушка продала квартиру с мебелью и всем-всем, что в ней было.
– Как продала? – Катино лицо вытянулось по вертикали. – Она же мне обещала квартиру оставить?! Там приданое мое лежало.
– Какое приданое?! – с досадой спросила Алина, опасаясь, что человек, возможно, пропал, а бездушная девица плачет за грудой тарелок и несколькими наборами постельного белья.
«Ах, вот чей фарфор впечатлил нашу Варвару», – по ходу вспомнила я.
– Как какое приданое?! Бабушкина квартира была сплошь забита антиквариатом. А картины, среди которых есть ранний Айвазовский и два наброска Николая Рериха?! И еще у нее были предметы быта, добытые в ходе раскопок, которые по тем или иным причинам не были сданы в музей.
– Катя, мы настоятельно вам советуем позвонить родителям и сообщить им о том, что вам стало известно от нас. И еще, дайте нам телефон Тополева, надо удостовериться, что Римма Григорьевна в экспедиции, а не в… – Алина проглотила окончание фразы. – Александр Иванович, так зовут Тополева?
– Да, Александр Иванович, но я не знаю его номера телефона, – дрожа от волнения, произнесла Катя. – Бабушка с ним общалась, а я к нему ни разу не звонила. Зачем мне?
– А в бабушкиной записной книжке есть этот номер телефона?
– Наверняка. Но у меня ее книжки нет, она всегда носила ее с собой, – вспомнив о проданной квартире и пропавшей бабушке, Катя заплакала.
– Ну не надо плакать, может, бабушка действительно в экспедиции? – мне хотелось утешить девушку, но мои слова прозвучали как-то неубедительно и растерянно.
В то, что Римма Григорьевна срочно улетела в экспедицию, мне отчего-то не верилось, не поверила мне и Катя:
– Как вы думаете, она жива? – она жалобно посмотрела на нас.
– Может, есть смысл подать заявление в полицию, – забыв о том, что сама же не хотела волновать девушку зря, пробормотала я.
– Вот позвоним Тополеву, получим от него разъяснения, тогда и будем думать насчет полиции, – предложила не пороть горячку Алина. – Где живет Тополев?
– Где-то на Набережной.
– Исчерпывающий ответ, – вздохнула я. – Ну а работает где?
– Там же, в университете.
– Он историк?
– Да.
– Ладно, разберемся. Возьми наши визитки, если бабушка откликнется, позвони. До свидания, – Алина направилась к лестнице.
Разговор мы вели, стоя на лестничной площадке перед Катиной дверью. Сначала девушка, видимо, спросонья не предложила нам войти, а потом было уже не до этикета: страх, слезы, тревога за близкого человека – все смешалось в Катиной душе.
