Когда въ 1848 году такъ-называемыми республиканцами, управлявшими тогда дѣлами, былъ изданъ декретъ, которымъ династіи Бонапартовъ разрѣшалось возвращеніе во Францію, а династіи Бурбоновъ и Орлеановъ изгонялись, когда затѣмъ Лудовикъ Наполеонъ былъ выбранъ президентомъ республики при дружныхъ рукоплесканіяхъ консерваторовъ, демократовъ, буржуазіи, духовенства и войска, — страна и власть понимали всю важность этого акта и очень хорошо знали что значитъ имя Бонапарта и каковъ былъ Лудовикъ Наполеонъ; всѣ тогда предвидѣли повтореніе брюмера, а за нимъ новую конституцію 8-го года — прелюдію къ новой имперіи. Дѣйствительно въ 1851 и 1852 годахъ все сомкнулось вокругъ новаго императора, и возстановленіе учрежденій имперіи было принято. Отвергать это безразсудно. Но могъ ли кто-нибудь во Франціи вѣрить тому, что положеніе дѣлъ останется таковымъ, каково оно было, и послѣ декрета 24 ноября, послѣ выборовъ 1863 года и послѣднихъ преній законодательнаго корпуса, въ виду усиленнаго движенія умовъ? Нѣтъ! Слѣдовательно Франція осудила 2-е декабря, если не относительно личности, то относительно системы. Въ 1852 — общее голосованіе дало въ пользу имперіи 7.824,189 утвердительныхъ голосовъ противъ 253,145 отрицательныхъ. Въ 1863 году тѣ же избиратели дали въ пользу правительственной кандидатуры не болѣе 5 милліоновъ голосовъ, а въ пользу оппозиціи 2 милліона. Такимъ образомъ Франція произнесла свое осужденіе. Въ 1852 году всѣ смѣялись надъ свободой и либерализмомъ, какъ надъ вольнодумствомъ, теперь же высшія должностныя лица имперіи говорятъ о свободѣ, подобно Тьеру, Гавену и Жирардену. Это также есть осужденіе.
Не было ли однако императорское правительство виновно передъ общественнымъ довѣріемъ, причинивъ своею политикою такой поворотъ въ общественномъ мнѣніи? Ниже мы будемъ анализировать это правительство и разсмотримъ главнѣйшія изъ его дѣйствій; мы сравнимъ его съ іюльскимъ правительствомъ и докажемъ, что если эти два правительства мало схожи между собою, тѣмъ не менѣе одно другаго стоитъ. И это въ своемъ родѣ осужденіе!
---
Обратимся къ іюльскому правительству. Развѣ оно не упало въ грязь? Развѣ страна не питала отвращенія ко всѣмъ парламентскимъ турнирамъ, къ министерскимъ интригамъ, къ шуму оппозиціи, системѣ выборовъ, точно также какъ и къ самому Лудовику Филиппу и Гизо? Развѣ развратъ и корыстолюбіе были тогда чужды высшихъ правительственныхъ сферъ. Національное негодованіе, конечно, не довело бы 21 Февраля дѣло до республики. Французскій народъ, недовольный существующимъ правленіемъ, вовсе не думалъ, какъ это обыкновенно бывало, о замѣнѣ его новымъ, и еще наканунѣ катастрофы нисколько не мечталъ о республикѣ; но какъ скоро республика была провозглашена, не смотря на то, что внушала мало довѣрія, всѣ единодушно признавали, что случившееся было только справедливостью по отношенію къ падшей системѣ.
