Москва, СССР. 5.10.1973.
Заходим с уставшей вусмерть Марией в плацкарт до дому. Я даже прикемарить успел, пока она с билетами бегала. Так что отдохнул. Хорошо мелким, быстро устают, быстро же восстанавливаются. Плюхаемся, Мария расталкивает чемоданы. Я привычно лезу на верхнюю полку. Поезд — дом родной. Мотались в Москву на прослушивание, на худсовет, на запись, и на финальный концерт еще тоже ехать.
— Что за вещь ты играла в оркестре?
— Индилу.
— Мне ты ее не играла?
— Не. Это прямо там на месте пришла.
— Дирижер просил у меня клавир, а я даже не знала о чем он говорит.
Сама не видела. Это что-то индийское?
— Да нет, просто так. А может ему сразу и оркестровку сделать?
— Не, я же не знаю для кого он ее просил, может не для своих, сделай клавир, а там пусть сам разбирается.
— Угу.
— К финалу сделай.
— Угу.
А Мария-то воспитанию поддается. Уже никаких сюсюканий. Короткий деловой разговор. Может и инфу мне начнет выдавать, а то все через маму узнавать приходится.
Мы вышли в финал. Все таки класс не пропьешь. Там вообще по меркам будущего бедненько, но чистенько. Не шоубиз, а самодеятельность какая-то. По домашнему.
Моя "Сказка на ночь" зашла на ура. Не зря напрягался с идеологической чистотой текста. Никаких намеков на эйджизм. Малышни полно, даже целый хор пионеров. Пришлось значок нацепить и выступать в этом идиотском прикиде анимешной горничной, который тут называют школьной формой.
И в целевую аудиторию попал, и с музыкой не промахнулся. Вкус у публики предполагался ближе к классике, никаких попов, роков или, прости господи, нью эйджа. Допустима щепотка джаза, но в меру. А раз с "Сказкой" прокатило, то и остальное пройдет как по писаному.
Зато как круто прозвучало: Песню "Сказка на ночь" Александры Ромм на стихи Александры Ромм исполняет… Автор. На третье повторение у ведущего духу не хватило.
Раньше ее звали "Осень", и пела ее незабвенная Тамара. В Москве 16 лет вперед. Специально выбрал поближе к этому времени. На два голоса.
Она хотела с Магомаевым, но тот отказал, пришлось переделывать Магомаева в скрипку. Про осеннюю грусть там было. Женский ведет вверх, скрипка ее успокаивает и опускает на землю. А там подхватывает голос и опять тащит вверх. Главное — стихи. Переделал на то, как девочка мечтает о том как попасть в сказку, а мама ее пытается уложить спать. Кавай — 100 %. Потом допер, что голос у меня на октаву выше Тамариного, потащил скрипку соответственно. Все вылетело в диапазон пикколо — сплошной писк. Спускал, спускал, доспускался до альта. Тогда пошло. Но от альтиста нужна была точность. Фактически дуэт. Но прокатило. Ох, незабвенная Тамарка, она же сейчас где-то моего возраста. Сколько же их, незабвенных, было. И каждой заразе нужен был композитор в личное пользование, кроме Тамарки, с ней работалось легко и приятно.
