Отец Эндрю нахмурился, размышляя. Затем со вздохом он записал в свой ежедневник.
— Хорошо, мы попробуем твой метод. Но я не могу сказать, что мне нравится эта манипуляция. Что делать, если это вызовет крайнюю вспышку гнева?
— Тогда мы поможем ей научиться управлять им. В этом суть, не так ли?
Отец Эндрю медленно кивнул.
— Значит, ты не боишься ее гнева. Это может быть хорошим обстоятельством, — он опутил ежедневник обратно в карман пиджака. — Возможно, именно в этом мы с Грегори и ошиблись в первые разы. Я учил ее упражнениям расслабления, а Грегори старался держать все в спокойствии.
Фил покачал головой.
— Ты должен противостоять зверю, чтобы приручить его. Поверьте мне, я знаю.
— Я понимаю, о чем вы, — отец Эндрю протянул руку. — Спасибо, Фил.
Он пожал руку священника.
— Пожалуйста.
Отец Эндрю направился обратно в конференц-зал, а затем остановился у двери.
— Еще одна вещь. Я… не решаюсь даже заговорить об этом. Ты, наверное, уже знаешь о правилах, касающихся поручителей, а также учитывая тот факт, что вы два совершенно разных вида…
— О чем вы говорите, отец? — спросил Фил.
Священник снял очки и положил их в карман.
— Я уверен, что тебе это не понадобится, но поручитель никогда не должен слишком… увлекаться своим клиентом.
Дерьмо. Фил был достаточно осторожен, чтобы не показать никаких эмоций, несмотря на то, что он выл внутри. План А только что провалился. Так много способов для направления гнева Ванды в прекрасном извержении похоти. Он должен прибегнуть к плану Б. Но нет никакого плана Б. Его мысли никогда не продвегались дальше спальни. Священник был прав. Он животное.
Отец Эндрю виновато улыбнулся.
— Я уверен, что это не будет для тебя проблемой. Ты уже доказал, что можешь соблюдать это правило, когда охранял Ванду. Увидимся в пятницу.
Он проскользнул обратно в зал заседаний.
Фил уставился на закрытые двойные двери. Дважды дерьмо. Очередной раз он боролся с жаждой красивой женщины-вампира. И в очредной раз она была запрещена. Его руки сжались в кулаки. Сейчас он был Альфой, одиним из самых сильных сверхъестественных существ на земле. Если он хочет женщину, ни один священник не посмеет остановить его. Нелепые правила не остановят его.
Он всегда чувствовал связь с Вандой. Она никогда не вписывалась в женский гарем, так же, как он никогда не соответствовал стае своего отца. В то время как другие девочки гарема сновали, тщетно пытаясь привлечь внимание и благосклонность Романа, Ванда с самого начала ясно дала понять, что она ни на кого не реагирует. Она была одиночкой, как он.
