Я встала так царственно и уверенно, как могла.
— Тогда я должна остановить его.
— Вы не можете остановить его одна, Розалинда. Даже Вы.
Я ненавидела то, что он вероятно был прав.
— Если Вы освободите меня, то я смогу помочь Вам. — Его глаза блеснули, как железо.
Я склонила голову.
— Вы могли бы меня убить прямо здесь на Вашем прекрасном ковре.
— Вы могли бы воткнуть мне в сердце кол, прежде чем кандалы будут сняты.
— Я могла бы.
Но я знаю, что я не сделаю это. Я доверяю ему, несмотря ни на что. Не судите меня слишком строго, Эви.
Я осторожно приблизилась к нему с ключом, который мотался на ленточке у меня на запястье.
— Когда мы идем?
— Сегодня вечером.
Июнь 25, 1815
Самая дорогая, Эванджелина,
Это последнее письмо, которое я напишу.
Вы едва поверить тому, что я Вам собираюсь рассказать. И, надеюсь, Вы не поверите ни одному из слухов, которые Вы услышите. Я не думаю, что Вы когда-либо поверите, что я предатель, но я не очень хотела рисковать этим. Слишком многие проклинают мое имя. Правда, никто не поверит, даже если бы услышали это. Кроме Вас. Никто не должен узнать то, что я собираюсь рассказать.
Ни Лига, ни мои друзья, и ни моя семья.
Ежегодный бал летних охотников проводился вчера вечером в особняке Гелиос-Ра.
Вы еще услышите об этом сейчас. Это началось, как довольно обильное празднование. Данте и я были одеты в наши самые прекрасные наряды. Никто никогда бы не подумал о нас, как о модной паре, которая танцевала вальс и пила шампанское. Даже на балу охотников, никто не подозревал, что шпильки, которые я носила были из черного дерева и заточены для безупречного убийства. Они настоят на том, чтобы рассматривать меня как обычного ребенка и больше ничего, теперь я это знаю.
Бал продолжался, как и обычный бал, пока все не смазалось от сильного напитка. Данте и я бродили по предместьям бального зала, и в конце концов вышли наружу. Я не могу Вам сказать, как много пар было в задних садах особняка. Нас вообще никто не заметил.
Тем не менее, мы заметили свет на чердаке.
Это было ужасно странно, что мы вели расследование. Дом был так переполнен, оркестр и болтовня звучали так громко, что едва можно было услышать собственные мысли, не говоря уже о драках в дальних углах особняка. Мы шли по черной лестнице так быстро, как только могли. Дверь в верхней части особняка была заперта. Из-за наших быстрых шагов мы подняли пыль. Я не могла услышать никакой звук, но Данте был уверен, что мы в правой части чердака. Он сломал замок. Дверь распахнулась, и мы поползли внутрь. Мы не должны беспокоиться об отговорке.
