Луг позади него был заболоченным, с глубокими канавами и рытвинами, заполненными водой, он не годился не только для нападения на город лавой, но даже для того, чтобы протащить по нему стенобитные машины, и конца весеннему разливу не было видно. А без машин взять стены крепости высотой до десяти, а кое-где до пятнадцати сажен, сложенные из вековых дубов с землей между ними, не представлялось возможным. Кроме того, бревна были обмазаны глиной, а по низу укрыты дерном, чтобы в нем гасли горящие стрелы. Это были не каменные стены и башни, как в кипчакских городах, которые раскалывались орехами от снарядов, пущенных метательными машинами, от этих они должны были отскакивать как от железных.
Вдобавок, стены имели вогнутую конфигурацию и стояли на холме с вогнутым основанием, подмытым рекой, что позволяло защитникам не только посыпать нападавших спереди и сверху стрелами и дротиками и поливать их горячей смолой, но и расстреливать с обеих боков. Особенно это удобно было делать с надвратной и угловых башен, до них было примерно три четверти полета стрелы, и это означало, что если у защитников имелись хорошие луки, они могли вести по отряду полководца прицельную стрельбу. Но старый воин не боялся урусутских стрел, он знал, что его жизнь находится в руках бога войны Сульдэ, который хранит ее всегда и везде от любого посягательства. Если бы это было не так, то его давно бы уже не было. Теперь он начал понимать, почему тумены Гуюк — хана до сих пор не добились успеха, успев положить у основания крепости множество не только кипчакских воинов, но и монгол с татарами. Он медленно, шаг за шагом, осматривал местность, изредка смаргивая с глаза влагу, набегавшую на него от напряжения.
На небольшом расстоянии от другого берега реки поднимался над землей пологий вал, на котором еще не растаял лед, сверкавший в лучах солнца между зазорами в наваленных на него ветках, тряпках и неубранных трупах ордынцев и урусутских хашаров. Значит применить турусы — осадные башни на колесах, тоже было нельзя. За валом угадывался глубокий ров, доверху заполненный тоже смердевшими трупами, над которыми кружили тучи кёрмёсов — душ убитых воинов, и чтобы перескочить по нему на другую сторону не требовалось ни досок, ни бревен. И почти сразу за рвом вырастал этот холм, или гора с подточенными весенними водами боками, вернее, это был утес с плоским верхом и конусообразным основанием, на котором высились стены крепости. Ни одна камнеметательная машина не смогла бы перебросить через них снаряды, как не был бы эффективным и обстрел ими дубовых бревен, плотно пригнанных друг к другу. Камни или не долетали бы, или теряли убойную силу, отскакивая от столетних стволов как горох от стола. А без машин осада крепости была бы бесполезной.
