Полог на входе откинулся во второй раз и в шатер вошел Непобедимый, подтягивая, как всегда, за собой больную ногу и прижимая к боку усохшую руку. Он был одет в ормэгэн, плащ без рукавов, под которым топорщился овчинный урусутский полушубок, на голове у него был обыкновенный собачий малахай, а на ногах стоптанные кипчакские сапоги с высокими каблуками и загнутыми носами, отчего сами ноги казались кривыми еще больше. Если бы Субудай объявился в таком виде в любом кипчакском или урусутском городе, его бы приняли за байгуша-нищего, решившего совершить хадж в Мекку и стать после этого хаджи.
— Менду, саин-хан, — поздоровался он с хозяином шатра, срестив руки на груди и выказывая ему наклоном головы наивысшее почтение. — Ты решил принять у себя посланников Гуюк-хана, которых перехватили мои кешиктены?
— Этот джагун поведал мне, что крепость Козелеск невозможно взять, потому что она стоит на высокой горе, защищена неприступными стенами и омывается с трех сторон четырьмя реками сразу, — джихангир, ответив на приветствие, шевельнул рукой в сторону посланца. — Поэтому Гуюк-хан решил устроить уртон-стоянку вокруг нее в надежде уморить жителей голодом. Так?
Бату-хан снова вперился злым взором в сотника с оголенной шеей и опущенной головой, опирающегося на одно колено. Но тот встрепенулся:
— Воины темника Бурундая беспрерывно атакуют крепость, они осыпают ее дома тучами огненных стрел и постоянно выискивают слабые места для последнего броска, — дерзко сказал он. — Гуюк-хан лично объехал вокруг урусутского укрепления несколько раз, примериваясь, с какой стороны его удобнее будет взять.
Непобедимый громко высморкался в рукав шубы и однобоко усмехнулся, отчего шрамы на его скуластом лице пришли в движение:
— Нам не встречалось на пути еще такой крепости, которую не взяли бы наши доблестные воины, — глухим голосом, в котором послышалась издевка, проворчал он. И развернулся к посланцу. — Джагун, а почему ты пришел к джихангиру с десятком воинов, и где твоя сотня?
— Мои воины были в первых рядах, когда тумен Бурундая брал город Тыржик, — сотник зло оскалил крупные желтые зубы. — Они почти все полегли под его стенами.
— А почему остался в живых ты сам? — сверкнул Субудай единственным глазом.
— Потому что меня пощадил бог войны Сульдэ, он всегда был на моей стороне, — вскинул посланник подбородок. — Я вышел в поход простым воином, а возвращаюсь домой сотником.
— Ты еще не возвратился в свой аул, — резко вмешался в разговор джихангир, он чуть развернулся к кебтегулам за троном и приказал. — Алыб барын!
