Внутри шатра горел жировой светильник на бронзовых подставках, распространяющий запахи амбры, мускуса и алоэ. С невысокого потолка спускались шелковые розовые занавески, расшитые разноцветными цветами и птицами, не закрывавшие отверстия для выхода дыма от костра, разведенного позади ложа. Возле костра неслышно копошился доверенный раб из кипчаков в полосатом халате и зеленой чалме, подбрасывающий в него по мере надобности сухие сучья и индийские ароматические порошки. Изредка он брался за опахало, чтобы угли давали больше жара. Перед джихангиром на низеньком столе были расставлены кушанья на фарфоровых китайских блюдах с палочками возле них, которыми он никогда не пользовался, предпочитая им пальцы.
Рядом возвышались кубки с хмельными напитками и с кумысом, но саин-хан еще не отошел от приятных ощущений после времени, проведенного в объятиях маленькой юлдуз, которые волнами перекатывались по телу, заставляя подергиваться жирную кожу на животе и на боках. Хурхэ больше не подавала признаков жизни, она как всегда прекрасно справилась со своими обязанностями, истощив силы, но наполнив плоть господина сладким томлением, от которого сами собой закрывались глаза. Оставалось продолжить удовольствие насыщением желудка пищей, приготовленной личным поваром, пригнанным нукерами тоже из страны Нанкиясу, но Ослепительному не хотелось шевелить ни рукой, ни ногой.
Рядом с ним лежал на ковре с правой стороны китайский меч без ножен с рукояткой с большим рубином на конце, немного ближе поблескивал камнями изогнутый арабский кинжал в сафьяновых ножнах, который выскальзывал сам собой, снабженный пружиной. По левую сторону грудилась одежда с кольчугой и шлемом, стояли сафьяновые сапоги с мехом внутри и теплыми войлочными стельками. Но саин-хан одеваться не спешил, стараясь подольше продлить телесную благость.
Тяжелый полог, закрывавший вход в шатер, едва заметно шевельнулся и снова обвис плотной ковровой материей с густой бахромой понизу. Джихангир стрельнул узкими черными глазами на меч под правой рукой и опять прикрыл припухшие веки, на жирном лице не дрогнула ни одна черточка, словно он превратился в китайское изваяние из слоновой кости. Потрескивал жир в светильнике, шипел порошок на углях костра, изредка через отверстие вверху проникали порывы холодного воздуха, шевелили розовые занавески с райскими птицами на них с разноцветными длинными хвостами. Пауза затягивалась, саин-хан подумал о том, что надо было призвать к себе двоих тургаудов сразу после того, как хурхэ покинула супружеское ложе и расставить их по разным углам шатра, но в этот момент полог отодвинулся в сторону и вовнутрь вошел кебтегул — воин ночной стражи.
