Мне жутко.
Через несколько минут машина сворачивает с шоссе и прыгает по ухабам. Достав телефон, длинноволосый выходит из машины. Я ловлю обрывки фраз. «Мы случайно… а то ты не знаешь, какой Гранд бешеный… уже перегоняет в гараж… нет, с камерами всё норм…»
Напрашиваются печальные выводы: на видеонаблюдение надеяться не стоит, а машину Гранда убирают со стоянки. Одна радость – похоже, они действительно не собирались его убивать.
– Что у тебя за акцент? – водитель отвлекает меня, чтобы не подслушивала.
– Русский.
– О!
Традиционная реакция.
– Отпустите меня! – прошу снова. – От меня никакой пользы и вреда тоже. Клянусь, я никому не расскажу о нападении! Делайте с Грандом, что хотите, я терпеть его не могу!
Водитель молчит.
Им я могу врать, но от себя правду не скроешь: если меня отпустят, я побегу в полицию. Вот такая у меня гипертрофированная совесть. Месть – это не моё. Терпеть не могу Гранда, но сейчас рядом со мной не он, а беспомощная жертва.
– У вас есть аптечка? – спрашиваю ворчливо. Водитель кряхтит, ругается, но всё-таки выходит из машины. Достав из багажника небольшой чемоданчик, ставит его на сидение рядом со мной, предварительно забрав ножницы.
– Свет не включай! Позаботься о Гранде! – командует.
– Вы уже о нём позаботились! – отвечаю ему в тон.
Длинноволосый возвращается, и мы продолжаем путь.
Сломав капсулу охлаждающего пакета, я прикладываю его к впечатляющей шишке на моём затылке. Единственное, что могу сделать для Гранда, это приложить стерильную ткань к ране. Никакого давления, даже охлаждающий пакет боюсь прикладывать при такой тряске, на случай перелома черепа. Только придерживаю рядом.
– Куда мы едем? – Волнистый деревенский пейзаж вызывает тошноту.
– Не будешь брыкаться, тебя не обидят, – говорит длинноволосый, и у меня вдруг останавливается сердце. Давлю костяшками на грудь, тру, чтобы не потерять сознание от страха, и, вечность спустя, слышу грохот сердца во всём теле.
Наконец-то до меня доходит… меня похитили. Не только Гранда, но и меня тоже.
Я в руках преступников.
Это осознание погребает меня под лавиной ужаса. С опозданием, однако! Я даже успела поворчать и провести ликбез, потому что мнила себя случайной свидетельницей, которую припугнут и отпустят.
– Ппочему я ддоллжна брыккаться? Что вы соббираетесь со ммной деллать? – заикаюсь от страха.
– Сначала разберёмся с Грандом, а потом решим, что с тобой делать. Для тебя же лучше, если будешь вести себя хорошо.
