Хотя… последнее откровение не удивило тех, кто слышал интервью обиженной подруги Гранда. Наоборот, зрители поневоле сочувствовали поруганному финансисту.
Танцовщицы внесли свою лепту в создание интимного портрета Гранда, назвав его самым раскрепощённым из финансистов. Поговаривали о скором издании скандальной книжонки под названием «В постели с деньгами. Велик ли Александр Великий?».
Этот скандал был отвратительным, хотя и его подавили очень быстро.
Кстати, Ева права, танцовщицы оказались двойняшками.
Не сомневаюсь, что в момент нашей памятной встречи на пятнадцатом этаже Александр уже знал, какой кошмар его ожидает. Он презирал себя за промах, а меня он ненавидел. Люто, до искр в глазах, до слепого желания разорвать мою плоть зубами. Обещая мне защиту, покоряя моё тело своим, он ненавидел меня. Наказывал. Мстил.
Он знает, что меня подставили, но бремя скандала настолько невыносимо, что Гранду нужна ненависть. Другие чувства слишком слабы, несущественны. Я принесла ему скандал в чёрной кружке с надписью «Босс», а в ответ он унизил меня, размазал по ворсистому ковру. Мои извинения и комплименты он воспринял как манипуляцию, попытку вызвать жалость, и от этого возненавидел меня ещё сильнее. Ему плевать на этику: нет компании, нет правил.
Иногда мне до одури хочется пожаловаться на Александра, посмотреть на выражение лица Дороти из отдела кадров, когда я скажу, что директор поимел меня в кожаном кресле пятнадцатого этажа. Но жаловаться не на что. Да, он воспользовался мной, но я сама себя обманула, сунула ему в руки свою влюблённую наивность.
Я не живу, а существую. С того момента, как вышла из кабинета на пятнадцатом этаже. Как спряталась в туалете и наспех надела лифчик. Как добежала до дома, не ощущая холода, и провела полчаса в душе. Безжалостно тёрла тело, впитавшее в себя следы Гранда.
Смыть его не удалось.
Стереть его из памяти не удалось.
Наивность вытекала из меня вместе с влюблённостью, они выходили слезами, солью, потом из каждой поры. Даже дыханием. Я выдыхала всё, что накопилось за последние недели, – восхищение, иллюзии, беспечность и доверие. Я презирала нас обоих, но себя в большей мере. Я сказала себе, что это дно. Мерзкий ил, грязь, предел, и теперь я могу оттолкнуться от него и плыть вверх.
Если ты случайно разрушила чью-то жизнь, где искать прощение?
Если человек отомстил тебе так мерзко, что впору выть, стоит ли считать это справедливым возмездием?
Получил ли Гранд удовлетворение от мести? Не думаю. Когда ты горишь в недрах кошмара, одной мести, даже изощрённой, недостаточно. А значит, это не конец.
