Например, какая-нибудь женщина думает, что подвижник на Святой Горе целый день бывает погружен в молитву и больше ничего не делает. Результат? Скажешь: «А разве плохо, чтобы она в это верила?» До известной степени хорошо. Но есть опасность, что она сформирует у себя подобную воображаемую картину христианской жизни, а потом увидит, что ее собственная жизнь не возвышенна духовно, поскольку у нее нет на это сил, и начнет испытывать вину, терзаться и говорить: «Ну почему я не такая! Почему бы и мне не хотеть только молиться, а вместо этого у меня муж, дети, заботы?» И начнет страдать, изводить себя этими мыслями, оттого что создала себе миф, фантазию, грезу, не являющуюся реальностью.
Поэтому, когда идешь на Святую Гору Афон, некоторые подвижники стараются разрушить у тебя такое слишком высокое представление о них. По двум причинам: из смирения, чтобы самим не выделяться, но и потому, что они хотят спустить тебя с небес на землю и сказать: «Человече мой, будь ты естественным, простым. Нельзя же быть как оловянный солдатик, который ничего не скажет и не улыбнется».
Разве не так? Подвижник, святой — тоже естественный человек, у него тоже есть свои моменты, когда он по-человечески будет говорить, гневаться. А почему нет, я не понял? Святые что, никогда не гневаются? Я, например, видел святых людей, которые гневаются. На Святой Горе видел много смиренных отцов, но может наступить и такой момент, когда они заговорят построже.
А что это значит? Зачем тебе создавать какую-то воображаемую картину, которая в конечном счете не является истинной? Вера — это не то пространство, где мы создаем себе идола внутри себя, в своем воображении, «потому что мне так нравится — воображать себе это». Воображай что хочешь, воображай себе, что ногами не ступаешь по земле, но сейчас я говорю тебе о том, какова реальность. И чтобы не разглагольствовать много, вернусь к святому Антонию.
Охотник, искавший дичь в пустыне, пришел к святому Антонию и увидел, что он разговаривает со своими учениками, отпускает какие-то шутки, смеется, и сказал ему:
— Ой, это вы? Отец Антоний? Авва Антоний? Вы что, смеетесь? Разговариваете?
Святой Антоний сказал ему:
— Да! Это я. И чтобы показать тебе причину этого, скажу следующее. Возьми свой лук. Ты ведь охотник? Возьми стрелу и вложи ее! Хорошо. Натяни теперь!
Охотник натянул тетиву.
— Натяни еще чуть-чуть! Еще немного. Еще немного.
— Но, отче мой, больше нельзя! Лук сломается!
