— Но есть и новое дело, — сказал Леша, пока я переваривала речь Гончарова, который, кажется, не видел в групповом изнасиловании ничего предосудительного. — Убита сестра той девушки, кто-то убивает участников того события. Может, ваш сын следующий? И, кстати, почему он в школе не носил вашу фамилию?
Гончаров улыбнулся, но не спешил отвечать. Взял кофе, сделал глоток и поморщился, отметив:
— Остыл, редкостная гадость. Игорь — сын моей любовницы, он только при замене паспорта в двадцать лет взял мою фамилию. Жена к тому времени уже умерла, а он мой единственный ребенок, так что это было закономерно. А насчет следующего… Вы не преувеличиваете?
Леша обошел диван и сел рядом со мной.
— Михаил Юрьевич, — сказал он, — парней не просто убивали — их казнили. Казнили по-американски, с помощью инъекции, применяемой в Штатах. Это смертный приговор, но без суда и следствия. Двое уже погибли, остался только ваш сын и Дмитрий Бондарев.
Гончаров задумался, даже вроде не слышал последние слова Леши.
— Спасибо за содержательную беседу, — Михаил Юрьевич поднялся с кресла и направился к двери.
— Но… — попыталась я возразить.
— Ивонна, — повернулся он ко мне, — хватит разговоров по душам. Если вы попытаетесь вытянуть ту историю, будет плохо. Убийство журналистки расследуйте, сколько хотите, но не более. Вы же все знаете, кто я и что могу сделать.
После ухода Гончарова в квартире воцарилось молчание, только постукивание Лешиных пальцев по подлокотнику дивана и было слышно.
— Вам не показалось?.. — начал Ботаник.
— Что он как будто догадался о чем-то? — продолжил Леша и посмотрел на меня.
Я кивнула. Действительно, уж очень как-то быстро Гончаров свернул разговор. Вот только на каком именно моменте? После каких слов? Ладно, об этом еще подумаем. Твою же мать, о многом надо подумать! Но лучше по порядку.
— Итак, что мы имеем? Десять лет назад квартет придурков, у которых сильно чесались яйца, изнасиловали Карину Лебедеву…
— Ивонна Сигизмундовна… — немного с осуждением протянул Ботаник.
— Ну а что? Я называю вещи своими именами. Так вот! — я расхаживала из угла в угол, совсем как Леша недавно. — Теперь двое из них мертвы. И почему-то учитель тоже, хотя, если принять твою версию, — ткнула пальцем в бывшего, — то он действительно скончался от инфаркта и был просто связующим звеном. Клементьев сказал, что Игнатович и Ильченко были торчками, но он и подтвердил наличие в крови первого павулон, который не относится к наркотическим веществам. А кровь Ильченко проверяли не досконально. И если Лебедева, которая Марина, интересовалась «техасским коктейлем» и смертью этого парня, то значит — она что-то знала, чего не знаем мы. Остались еще двое. Мы связали ту историю со смертью Марины из-за ее последних слов о торжестве справедливости. И если это так, то единственный, кому было выгодно…
