Гончарову два раза повторять не надо было. Он сел, закинув ногу на ногу, и посмотрел на Ботаника, который как раз ставил кофе на журнальный столик.
— Это ваша новая секретарша?
А вот это он зря. Не надо обижать моих сотрудников.
— Это мой коллега. Очень толковый, сообразительный молодой человек с аналитическим складом ума.
Леша, кажется, понял, что я начала злиться, и положил мне руку на плечо, легонько сжав его. Как будто успокаивал.
— Ладно, Ивонна, — посмотрел Михаил Юрьевич на часы от Майкла Корса, — у меня не так много времени, так что оставим лирику. Только помните, все, сказанное здесь, я никогда не озвучу под протокол, — и посмотрел на Лешу, как будто последние слова предназначались именно ему.
Бывший кивнул и спросил:
— Вы знали, как ваш сынок развлекался в школе?
Гончаров сделал глубокий вдох и кивнул. Он был напряжен и, кажется, зол. Вот только не на нас.
— Это была случайность.
— Случайность? — я даже приподнялась с дивана, слишком громко переспросив, но Лешина рука снова опустилась на плечо.
— Ивонна, я понимаю… Женская солидарность, все такое, — спокойно продолжил Михаил Юрьевич. — Но с этим живет не одна женщина. Я думаю, ваш… друг, — кивнул он в сторону Леши, — может показать статистику.
— При чем тут статистика? — постаралась я говорить спокойно. — Вы хоть понимаете, что это сломанная жизнь, пошатнувшаяся психика и невозможность жить дальше. Нет хуже участи для девушки, молодой очень девушки, чем та, когда ее рвут на части четверо пьяных ублюдков. Неудивительно, что и жить после такого не хочется.
Рука Леши все еще лежала на моем плече, Ботаник вообще где-то тихо сидел в уголке, а я смотрела прямо на Гончарова, на которого мои слова вряд ли произвели впечатление.
— Все люди разные, — философски изрек он после моей речи. — Сломалась девочка. Но подумай, если бы ты была на ее, что бы сделала? Ты бы не стала прыгать с крыши или плакать в подушку, а устроила бы своим обидчикам такую вендетту, что их яйца пошли бы на корм собакам.
Я даже услышала, как Леша едва сдержал смешок, хоть ситуация была совсем не смешная, а Ботаник где-то за спиной кашлянул и подал голос:
— Согласен. Ивонна Сигизмундовна поступила бы так, но речь не о ней.
— Вы откупились от Лебедевой? — спросила я, пока Гончаров, наклонив голову, сканировал Ботаника.
— Конечно, — перевел он взгляд на меня. — Сынок покаялся, пришлось подсуетиться. Заодно и дружков его прикрыл. Но вы же все понимаете, что миром правят деньги, а мать девчонки, поняв, что не сможет ничего сделать, взяла их с превеликой охотой. Но я, блядь, знал, что когда-нибудь эта история выплывет… Дебилы малолетние, — это явно было сказано не нам, а скорее просто на эмоциях. — Я понял, что вы докопались до этой истории, когда пришли к однокласснику Игоря. Дима, кажется, его зовут. Сынок прибежал ко мне с обычной просьбой: папа, разрули. Конечно, кому нужен юрист с судимостью? Да даже если бы вы и уговорили мать девчонки подать заявление, то не доказали бы ничего, я бы об этом позаботился, но репутация Игоря пострадала бы. А значит, и моя тоже. Так что… — Михаил Юрьевич развел руками, — не стоит копаться в том старом деле. Это никому не надо.
